– Может, в дом пригласишь, а то есть хочется, я вроде покосил, чутка, – обвел взглядом поле своей деятельности я. Шора внимательно следила за моим взглядом, и как только я посмотрел в сторону будки и открыл рот, она прервала меня. – Нет! Сейчас, я не готова об это говорить, пойдем уже в дом, – затворила девушка дверь.
– Ну, не сейчас, так не сейчас. Солнце заходящие за верхушки гор постепенно утрачивало свои позиции, отдавая их наступающей темноте. И эта борьба тьмы и света завораживал.
– Хотел спросить, а что означаю ваши татуировки, у тебя и Вортиса я видел, а у Ворши нет. – Спросил с порога я. И опешил от увиденной картины. Посреди комнаты стоял огромный деревянный стол, и как она только его сам тащила и главное откуда? Днем я его не видел . Но не это главное, а главное то, что этот стол ломился от всевозможных блюд. – А что еще кто-то будет?
– Нет, только мы с тобой, и отвечаю на твой первый вопрос. Татуировки определяют статус онтиса в племени, чем больше их, тем уважаемей их носитель. Так же они описывают, благодаря чему стоит уважать этого онитса. Славной победе, открытию и такою бывает, не удивляйся, спасению и так далее. Видишь, например эту, – он указала на вязь букв переплетающихся друг с другом и с каким-то растением и начинающихся на бедре.
– Вижу, – сглотнул я, лихорадочно соображая, как же выйти из этой ситуации.
А девушка продолжала поднимать рубашку, показывая татуировку, и не сомневаюсь, что скоро я увижу что-то теперь так мало меня интересующих рисунков. – Я получила благодаря тому, что в 14 лет я нашла цветок, благодаря которому мать излечила нас от вспыхнувшей болезни косившей онтисов семьями.
– О, кстати про мать, у нее я что-то не заметил татуировок, прохрипел я и присел, надеясь, что девушка не заметит моего волнения.
Но потому, как Шора улыбнулась, она все заметила. Хотя слава Темному все же одернула рубашку. – Мама всегда была не такая, как все, она не признает татуировок и много чего другого из наших обычаев и традиций. Но ей все сходит с рук благодаря ее силе и знаниям. Перейду на чистоту Марк, ты мне интересен и ты мне нравишься, – перегнулась через стол ко мне Шора, попутно сбив какое-то блюдо на пол, но, не придав этому значения. О Всематерь как же она прекрасна в свете светильников, тень, пляшущая на ее лице, капельки пота выступающие на гладкой медной коже. А запах, ее запах.
– Ты, хм, ты тоже мне очень нравишься, но понимаешь, как бы это сказать. Я еще никогда не был с женщиной и не думаю, что Вортису это понравится.
