Переступив порог, я увидел ужасную картину – на полу на спине лежала худощавая женщина лет тридцати. Она была в одном ситцевом халате, разорванном на груди, а на голом теле виднелась огромная зияющая рана, из которой фонтаном пульсировала кровь.
Я, несколько растерявшись, опустился на колени, схватил со стоявшего рядом табурета пёстрое холщовое полотенце, стал закрывать им кровоточащую рану. Тело женщины сотрясалось от предсмертных конвульсий. И тут я за спиной услышал грохот падающего тяжёлого предмета и шум падающего тела. Я оглянулся и увидел лежащего за моей спиной довольно большого мужчину, одетого в ватник серого цвета и такие же ватные штаны явно тюремного покроя, а рядом с ним лежащий на полу окровавленный топор. Над этим мужчиной стоял побледневший, тяжело дышащий МПС. Оказывается, когда я нагнулся над раненой женщиной, её убийца-муж стоял за дверью с топором, занесённым над моей головой. Вот в это самое время в комнату и забежал мой друг МПС.
Конвульсии у несчастной женщины прекратились – было видно, что она скончалась. Мы с МПСом связали ремнями убийцу, и я попросил своего друга сбегать к автомашине и по рации, лежавшей там, сообщить о случившемся в нашу дежурную часть.
Вскоре на место происшествия приехала оперативная группа и заместитель прокурора – пожилой татарин Агдам Бареевич, который обнял меня за плечи и спокойно сказал:
– Сынок, поблагодари своего друга – он спас тебе жизнь. А теперь езжайте отдыхать.
Я на улице снегом долго оттирал кровь на своей куртке, лице и руках.
Потом с МПСом мы более получаса сидели молча в моей автомашине.
Тут мне пришла мысль ехать на рынок в лагманную Миклухо-Маклая, где мы давно не были. По дороге я купил в дежурном магазинчике бутылку армянского коньяка.
К нашему удивлению, лагманная оказалась открыта, но в ней никого не было. Сам же Миклухо-Маклай лежал в углу своего заведения на старом диванчике и смотрел маленький телевизор, висевший на стене. В помещении был полумрак и какая-то неприветливость. Но запах оставался тот же, что и во времена нашего детства.
Увидев нас, Миклухо-Маклай встал с диванчика и шаркающей походкой, широко раскинув такие же, как и много лет назад, большие, сильные, волосатые руки, направился нам навстречу. Несмотря на полумрак, мы при свете экрана телевизора увидели, что Миклухо-Маклай плачет. Тут мы с горечью увидели, что тот сильный, мужественный человек, которого мы любили за его простоту, за тот мир, который он когда-то открыл для нас, превратился в сгорбленного седого старика.
