Пётр, как лучше всех ладящий с канцелярщиной, сел – вернее, повис – составлять отчёт. Внизу, со стороны формального «пола», шуршала Нина: примагнитившись к специальной балке, робот проверял многочисленные провода и запас необходимых вещей – достаточно тихо, но с раздражающе довольным видом.
– Слушай, какой дурак запрограммировал тебя постоянно улыбаться и напевать?!
– Так ведь не постоянно, – чуть слышно скрипнув шейным механизмом, отозвалась помощница, – И мне просто нравится. Хотите – замолчу.
– Хочу. Лепечешь как ребёнок. И не может тебе ничего нравиться: ты микросхемы бездушные. Тфу, то есть бездумные.
Нина прокутила звук на «минимум» и шёпотом заметила:
– Обидно, Пётр Михайлович. Зачем вы так?
– Тебе не может быть обидно, ты машина.
– У меня же есть разум, Пётр Михайлович. «Я мыслю, следовательно…». Насчёт души не знаю, но у людей – есть. За всех обидно, – повторила Нина.
– Это тебе так кажется. Ты всего лишь сложная вычислительная программа. Как, впрочем, и мозг у людей. Иди давай, не мешайся.
Нина покорно убралась из модуля.
Ночью страшно заболела голова. Что скверно, выдворенная Нина, как быстро выяснилось, не успела пополнить «мед-ящик». Какое-то время поворочившись, инженер со вздохом выплыл из «дома» и в мутном ночном освещении побрёл – точнее, потащился, хватаясь на стену – на поиски таблеток, активно проклиная свою незапасливость. Вскоре, правда, бранные выражения пришлось переадресовать кореянке: в основном санитарном отсеке нужные медикаменты отсутствовали, а запас имелся только в дополнительном.
С трудом нашарив мудрёный механизм для разблокировки двойных дверей – а ну как ксеноморфов навезут, и будет вам! – Пётр ввалился в модуль. Он уже приметил характерный оранжевый контейнер с лекарствами, так и не распакованными незадачливой врачихой, и потянул к нему руку.
Но не дотянулся. Что-то очень странное произошло с «нытиком Пьеро» – странное и очень быстрое. Это неведомое что-то вцепилось в затылок, в виски и лоб; поле зрения сузилось, а затем и вовсе перекрылось чёрным.
«Вот тебе и выпил таблетку», – успел подумать мужчина и приготовился к смерти непонятной этиологии.
К его немалому удивлению, темнота и сенсорная депривация быстро прошли. Осмотревшись, он решил, что если презираемые им суеверия про душу и загробную жизнь оказались верны, то лишь отчасти: небольшой зал ну никак не походил на рай или какой-нибудь астрально-нирванный план. Скорее уж он напоминал некий кабинет или лабораторию: чуть отливающие перламутром поверхности смотрелись искусственными, на них тут и там крепилось не известное человеку оборудование. В стены были встроены светильники, дающие иллюзию пропускаемого через воду света. Иллюзию ли?.. Как бы то ни было, воздуха хватало.
