– Дерзок был, под стать мистеру Ретту. Ничего не оставалось моей голубке, как принять предложение мистера О’Хара или уйти в монастырь. Отец согласился на брак, но не простил ее, а зря. Мистер О’Хара оказался добрым человеком и безмерно любил свою молодую жену. Семья получилась хорошая, выросли девочки-красавицы, мисс Эллин была счастлива, да и батюшку вашего полюбила, по-другому, конечно, не как Филиппа, а может еще и лучше, – с назиданием закончила свой рассказ Мамушка. – С кузеном-то могло и не быть ни семьи, ни детей.
– Теперь ясно, почему мама так противилась моей свадьбе с Чарльзом – понимала, что я его не люблю, и знала каков брак без любви, – задумалась Скарлетт, уже не слушая Мамушку.
Вспоминая, что ее заставило выйти замуж за нелюбимого, дочь догадалась, почему Эллин приняла предложение шумного ирландца, столь не подходящего ей по возрасту, происхождению, воспитанию, привычкам, образу мыслей, да и по внешности. Она хотела только одного – уехать навсегда из своего родного города, чтобы никогда не видеть ненавистных ей людей, разлучивших ее с любимым.
– Вот значит, как все было, видно сходство с матерью у нас не только в тонких чертах лица, но и в несчастной любви. Что же ей давало силы? С пятнадцати лет только семья, шестеро детей один за другим, потеря трех мальчиков, беспросветная работа по усадьбе, заботы о бедных, больных, белых и черных. Неужели ей не хотелось веселиться, танцевать, нравиться красивым мужчинам? – пыталась понять Скарлетт.
Мисс Эллин, казалось, была всем довольна, неизменно внимательна к мужу и всегда старалась сделать ему приятное, выслушивая его пространные рассуждения о войне и политике, всегда находила ласковое слово для своих девочек, особенно для своенравной старшей дочери. Между тем, ее раненая душа страдала и оплакивала возлюбленного, но никто об этом даже не догадывался – ни дети, ни слуги, ни соседи. Разбитое сердце не мешало ей быть настоящей леди, воплощением нежности, любви и глубочайшей мудрости…
Они еще долго, молча, сидели на террасе. Скарлетт размышляла о судьбе матери, а Мамушка ерзала в кресле, беззвучно шевеля губами, уговаривала небеса простить её грешную, что нарушила обет молчания.
Скарлетт разбудил шум ветра в вершинах могучих кедров. Она подошла к окну – серые тучи затянули все небо, моросил мелкий осенний дождь, хотя было еще совсем тепло, и о приближении осени свидетельствовали лишь убранные поля да отъезд сезонных рабочих. В доме было тихо, словно все спали: ни голосов детей, ни окриков, ни громыхания посуды. Скарлетт чуть приоткрыла окно, и в комнату ворвался влажный воздух, шорох мокрых листьев, запах свежеструганного дерева.
