– Понял, сир. Всё сделаю. Не беспокойтесь.
***
Я уже потихоньку начал приспосабливаться к этой тяжёлой профессии короля и неудобствам, которые выпадают на его долю. Откинув шёлковую расписную занавеску, тихо и тупо смотрел на монотонно уходящие назад мрачные голые поля. На небе хмарь иногда менялась скромным выглядыванием маленького тускло-красного солнца, которое вскоре опять затягивало рваными облаками. И так до самой деревушки, знать бы её название. Добрались до места, когда на западе горизонт окрасился кроваво-красным закатом, так и не видимого светила.
– Всем спать. Утром выезжаем на рекогносцировку. До утра объявляю выходной. Можете пить, гулять. Но утром, если кто будет мучиться с похмелья, прикажу отрубить голову. Шутка.– Но слово шутка я произнес шёпотом.
Рядом с моей комнатой уже стояли, как на страже, сменные гофмейстер и гардеробмейстер с камердинерами.
– Что, ожидаете вноса тела в апартаменты? Что там?
– Постель и сменное бельё, сир, подготовлено. Лёгкий ужин – на столе. Если изволите чего-то ещё, камер – юнкер принёсёт.
– Хорошо. Давай посмотрим, что там.
Широкая кровать, застеленная шёлковым бельём, на столике – поднос с едой и напитками. У двери на табурете жбан с водой. Всё чистенько и аккуратно. Прям как в армии. Даже плюнуть не куда.
– Терпеть не могу шёлковые простыни. Они и холодные, и скользкие какие-то. Днём, для красоты, застилайте такими, но на ночь – простую ткань.
– Будет сделано, сир.
– В остальном – всё хорошо. Молодцы. Умоюсь сам. Разденусь – тоже. До утра, джентльмены.
Как хорошо плюхнуться в кровать, вытянуть ноги и расслабить тело после многочасовой поездки в жёсткой, хоть и на мягких подушечках, карете. Хотя на моей заднице ещё не сошли мозоли после армейских сёдел. Наверное, всё-таки начинает сказываться возраст. Так и надо – послужил Родине честно, а потом – в короли, на заслуженный отдых.
Я думал, только в России такие подлые петухи. Нет же, и здесь достали, поспать не дают. Знают же, что не могу я вставать с первыми петухами, так ведь орут же, козлы проклятые. Война закончится, прикажу к моему приезду или зарубить их всех, или пускай прячут от меня подальше. Как я страшен в гневе. А вставать всё равно надо. Но только я перекинул ноги, чтобы встать, как почувствовал сильный толчок.
– Матка Боска. Что это? Землетрясение? Эй, кто там есть живой?
Дверь приоткрылась, и показалось лицо камердинера.
– Что за шум, а драки нет? что за толчок такой был?
