– Вы тоже думаете, что я отравлю вас? – мягко спросила Элиза.
– После того, как моё сердце было на кончике этого кинжала? – напомнил Джек.
– Вы же сказали, что голодны. Может, вы не любите рагу? Хотите гуляш из баранины? Я запекла картофель с приправами, – с усталым отчаянием говорила девушка.
Джек попытался привлечь её поближе.
– И это всё, что вы можете предложить?
– Вина, мсье? – холодно поинтересовалась она.
Джек закусил губу. Элиза позволила снова усадить себя на колени к нему.
– Вот то, что мне нужно, мадмуазель.
– Вы испачкали мне платье, мсье, – улыбнулась она.
– Тогда я куплю вам новое, – пообещал он.
– Купите? – изобразила изумление девушка. – Мне казалось, вы способны только воровать.
Джек не смог даже усмехнуться.
– Вы многого не знаете обо мне.
– Не сомневаюсь, мсье.
Элиза не рассчитывала, что Джек запросто расскажет о себе, раскрывая тайны. И узнать его секреты можно только лаской. Неужели она будет способна на это?
О, она должна быть способна на многое, чтобы иметь возможность манипулировать этим мужчиной, заставлять его исполнить её желания.
– Может, вина? – снова предложила Элиза.
Она всё ещё сидела у Джека на коленях и ела из одной с ним тарелки.
– Лучше бы просто воды, – поморщился Джек. – Жан!
– Позвольте мне самой, мсье, – ласково улыбаясь, предложила девушка.
И соскользнула с мужских колен.
– Мсье де Брийон, – негромко обратился к молодому мужчине атаман, – смею ли я просить вас принести мою гитару? И если можно, то быстрее.
Андре молча поднялся. И когда вернулся, то Элиза восседала в кресле, а Джек стоял рядом, опираясь о спинку.
– Вы разрешите сыграть для вас, сударыня? – опередил Джека де Брийон.
– Будьте так любезны, мсье де Брийон, – уступил Джек.
– Да, прошу вас, – согласилась заинтересованная Элиза.
Андре начал медленно перебирать струны. От красивой мелодии у Элизы замерло сердце. Слова очаровали её не меньше.
Я молчу о своей любви,
В тайне храню мечты.
Отчего же глаза твои
Суровее зимы?
Где верные найти слова?
И вновь любовь моя нема.
И по-прежнему вдвоём немы
Остаёмся чужими мы.
Как признаться в своей любви,
Если очи её хладны?
И по-прежнему вновь немы,
Будем чужими мы.
Очарованная музыкой, словами и голосом, Элиза вздохнула, переводя дыхание. Неужели это было признание? Боясь вызвать ревность Джека, Элиза промолчала и не шелохнулась. По уважительной тишине, царившей пока пел молодой человек, Элиза рассудила, что подобные песни звучат в этих стенах редко.
Но тут же посыпались предположения, по ком страдает молодой де Брийон.
