«Как может, эта женщина с младенцем быть злом?» – спрашивал себя радист, но идеология давила и пугала расправой.
Однажды в выходной, старшина устроил всем баню и после этого выделил по сто грамм. В этот же вечер Гриша получил записку. Он сорвался с места, никого не предупредив. Таня ждала его в темном сарае. Он, задыхаясь, влетел туда и с какой-то легкостью произнес:
– Отдай ее Титовой. Вы ведь подруги.
Девушка не увидела сразу, что именно нужно передать лейтенанту. Она убрала ладанку в карман и прижала к себе испуганного бойца. В этот вечер они не произнесли ни слова – целовались и не могли остановиться – надышаться друг другом. Где-то в самом разгаре поцелуев Таня оттолкнула его, и шепнув: « Все», убежала из сарая. Григорий еще минуту приходил в себя, а когда понял, что девушка покинула его, выскочил из сарая и грустный вернулся в штаб.
Комбат посмотрел на радиста и не стал спрашивать, где он был. Гриша полчаса сидел в кресле, пытаясь понять, что произошло. Поведение Тани было странным, непонятным и необъяснимым. Чтобы развеяться, он решил сходить в дом к разведчикам.
Старый дед-партизан, попивая из кружки кипяток, рассказывал соплякам сказку о двух демонах. Они не могли поделить кровь одной женщины. Каждый хотел осушить ее и не оставить капли другому. Они дрались, как богатыри, на мечах всю ночь, но никто из них не смог победить и убить эту девушку. Дед рассказывал эту историю так, как будто он сам все это видел. Придраться политработникам было не к чему: богатыри, луки, стрелы, разломанные щиты и копья, но половина из тех, кто его слушал, понимали, о чем он говорит на самом деле. Тот, второй демон, что побеждал в сражении, все время наносил женщине раны, пытаясь из них выпить ее святую кровь, но жадность другого не давала ему покоя. Он метался, решая как поступить: добить врага или насладиться кровью. Кончилась сказка тем, что раненая женщина просто ушла, а демоны, потеряв все силы, могущество, волшебство в схватке, ослабли и ничего не смогли ей сделать. Она ушла, а они остались. Каждый сумел причинить ей много боли, но убить не смог.
Кто-то из бойцов не выдержал и сгоряча выкрикнул:
– Вот, гады! Я бы гранатами забросал!
– Они нашли вечную муку – это страшнее чем смерть. Никто не знает, что там, в другом мире, но если кто-то живет и помнит – это очень тяжелая кара. Без прощения и искупления, нет жизни ни в каком, даже самом сказочном мире, – ответил дед.
Лейтенант Милин – кудрявый политрук роты молчал. Он все прекрасно понял хоть и был молод. Ходил в кандидатах в КПСС, а молчал потому, что негласно от самого Сталина пришло указание разрешать разговоры о религии и не арестовывать приезжающих священников. У этого худого среднего роста паренька висело на кончике языка спросить:
