Осеннее утро пробирало зябкостью. Он быстро набросал веток в тлеющие угли и вскоре согрелся у разгоревшегося огня. Вспомнился сон – и ему стало плохо, даже замутило:
– Неужели этот дед так и будет преследовать меня? – подумал он. Но потом успокоился, решив, что эти кошмары от непривычно большой дозы спиртного, принятой накануне. Старшина не пожалел, плеснул полкотелка, да и у Юльки, как у сансестры, что-то было в заначке.
Он накинул на плечи шинель, и пытался вспомнить, что происходило вчера, у костра.
– Вроде бы ничего особенного, – решил он. И вновь вернулось лицо Петровича. Гриша опять почувствовал тяжесть в душе. – Чего хотел этот дед, зачем снился? – ругал он погибшего старика, но, увидев рацию, тут же вспомнил, что не докладывал всю ночь – проспал. А комбат приказал через каждые два часа выходить на связь.
Схватив наушники, он тут же включил рацию и стал вызывать штаб.
– Орел! Орел! Я Седьмой! Ответь!
В наушниках послышался треск, и сонный голос девушки ответил:
– Орел слушает.
– Я Седьмой, у нас все спокойно! – отрапортовал он.
– Что ж ты так кричишь? Проспал? – спросил голос в наушниках.
Григорий замолчал. Он не знал, стоит ли отвечать простой радистке, или может, он попал на офицера связи?
– Да, ладно успокойся. Я тоже вздремнула, – смеясь, произнесла девушка.
Ее голос проснулся и она, уже не зевая, спросила:
– У вас как там, холодно?
– Да, но я у костра сижу, согрелся.
– Молодец. Ну что, до связи – или поболтаем? Все равно ведь проснулись?
– А нас не накажут?
– А кто услышит-то? Или узнает?
– Да некому, если только фрицы, – пошутил солдат.
– Они пусть слушают.
Услышав знакомые интонации голоса, Григорий понял, что на том конце их невидимой связи лейтенант Титова. Он даже приосанился, расправив плечи. В голове слегка зашумело и напомнило то, что было ночью.
– Тебя как звать? – спросила радистка.
– Григорий. А вас Лена? Лена Титова? Извините, лейтенант Титова?
Минуту рация молчала, Григорий лишь слышал ее дыхание, но ответ все же последовал:
– Нет, я Таня.
– Таня? А я вас видел?
– А ты когда прибыл?
– Три дня назад.
– Вряд ли. А что, тебе Титова понравилась?
Григорий решил, что это она сама его разыгрывает от скуки, но, услышав последующие слова, решил, что ошибается.
– Ты не думай, я тебя не разыгрываю. А голоса у многих женщин похожи, особенно в наших рациях. На немецкой, трофейной, работал?
– Нет.
– Вот на ней за сто километров чистота, кажется, будто рядом сидишь и разговариваешь. Все ловит.
