– Да. Тяжело терять близких людей. Война никого не жалеет – бьет в самое больное место.
Таня опустила голову, и Григорий понял, что она вспомнила что-то очень больное.
– Не грусти. Давай выпьем, праздник все-таки! – предложил солдат.
– Ты уже налил?
– Конечно.
Они подняли стаканчики и молча выпили каждый за свое. У каждого из них было что вспомнить.
– Ты давай, кушай. Вот консервы, хорошие, рыбные. Сальцо тоже отменное. Я его у старшины выпросил, а хочешь, как боярыня, вино шоколадкой закусывай.
– Боярыня, тоже мне сравнил. Так аристократы пили: вино и шоколад.
– И ты тоже давай, как они, не стесняйся.
– А сам-то, поел?
– Я объелся. Весь вечер только и делал, что ел.
– А что ж так, после разведки проголодался?
– Не, закусывал много, чтобы не окосеть.
– А как в разведку сходил – спокойно?
– Нормально. Опять мне не повезло – рацию осколками побило. Второй раз меня рация спасает. Мина взорвалась рядом. Я упал, но спина-то торчит, а осколки, они как брызги летят куда попало. Я тебя вспоминал. Лежал в луже грязи присыпанный ветками и думал как ты там, наверное, ждала меня. Так хотелось бросить все и прибежать к тебе. Забыть, что вокруг немцы, мины, война. Плюнуть на все и прибежать. Найти в штабе дивизии, или где ты там сейчас, но я прятался. Знал, что лучше перетерпеть, но выжить. А по-дурости погибнуть никогда не поздно.
Таня слушала его, не отрывая взгляда. Она смотрела в его душу и хотела понять, на сколько близок этот человек ей. Сердце подсказывало: «Близок – решайся – война не кончится завтра – вдруг погибнет – будешь всю жизнь жалеть, что не смогла полюбить того, кто тебя любил честно и не желал валить в постель, как гулящую девку. Был бы негодяй, давно бы утащил, нашел бы слова и оправдания, а он смотри, сидит и рассказывает о разведке. Признайся ему, что любишь – решайся!»
– Гриша. Ты только не так сразу, ладно, – девушка встала со стула и пересела на кровать.
– Тань, ты что? Мы же не собирались?
Таня молчала. Произнести хоть слово в эти секунды было подвигом. Она опустила голову, взялась руками за коленки и со всей силы боролась с собственным стыдом. Он словно гиря тянул куда-то вниз, но невидимые крылышки, в ожидании чего-то настоящего, уносили вверх. Маленькая девочка изнутри шептала ей: он хороший, не бойся, это будет ваша тайна, это жизнь в которой так и должно происходить.
– Тань, ты это серьезно? – вновь спросил радист.
«Какой он все-таки дурак слепой», – подумала девушка. Она подняла голову, и Гриша увидел, как по ее щеке скатилась слезинка.
