– Так точно, – ответил радист и стал выискивать в кружащейся толпе ту, что только что танцевала с ним. Он понял: это Таня. Гриша хотел объяснить ей, почему он не пришел. Но девушка словно растворилась. Солдат даже вышел на улицу, обошел дома, но незнакомка Таня исчезла, словно в сказке. Он вернулся в клуб и, налив себе спирта, выпил со старшиной.
– Ну вот, опять она исчезла, – произнес вслух боец.
– Да ты не грусти, – ответил пьяный старшина. – Появиться. Небось, переодевается или это, как оно – пудриться.
– Да ну тебя, – сгоряча крикнул Гриша и махнул рукой. А в это время комбат поднял бутылку вверх и попросил всех налить в кружки. Он посмотрел на свои часы, хлопнув в потолок пробку шампанского, обрызгал всех и, довольный, заорал:
– Ура! С Новым годом!
– С Новым годом, – подхватили бойцы.
– Я, – начал он, – хочу сказать. Впереди Кенигсберг. Нам придется брать этот город. Весь фронт и несколько армий уже здесь, все может начаться завтра. И поэтому я никого замечать не стану. Пейте и гуляйте, но не деритесь. Свою злость приберегите для немцев. Он поднял свою кружку и посмотрел на бойцов. – А ты что там, как чужой? – обратился он к новому замполиту Суворову.
– Да я не пью, – ответил старший лейтенант.
– А я приказываю: «За Родину», «За Сталина» и за Новый год.
Замполит встал, старшина протянул ему кружку. Он не пожалел спирту и налил ему почти полную кружку.
– До дна, – сурово произнес комбат. – Завтра, может, в бой, а ты тут – пью не пью. Давай, по-нашему.
Замполиту ничего не оставалось, как выпить все, что ему налил старшина. После этого все снова стали танцевать. А ёлка, нарядная красавица, стояла и радовалась, что этот народ умеет так веселиться. Там, совсем близко их ждала война и смерть. Немцы готовые убить каждого, но все это было там, а здесь гулял праздник. Он был сильнее всех вместе взятых смертей, и он рождал в бойцах веру в то, что они смогут победить любого врага.
Гришу опять кто-то потянул за руку.
– Титова, ты? – увидев Лену, спросил он.
– Я. А ты Таню видел?
– Видел, только поговорить не успел.
– Вот и хорошо, а то за ней машину прислали.
– А, понятно.
– Что тебе понятно. Девчонка расплакалась, а ты?
– А что я?
– На вот, тебе записка.
Григорий развернул ее и прочитал: «Извини, что убежала. Буду в домике в четыре утра. Т». Гриша повеселел и, вспомнив просьбу комбата, пригласил Титову танцевать.
– А что ж ты не нарядилась?
– А я на рации. Ольга меня на час поменяла, но скоро я уйду.
