Я не расспрашивал его, что все это значит, я знал, что он сам поделится со мною, – и не ошибся.
– Та м люди много, – начал он. – Китайцы, солдаты… Понимай нету, смеяться будут – мешай.
Я не прерывал его. Тогда он рассказал мне, что прошлой ночью он видел тяжелый сон: он видел старую, развалившуюся юрту и в ней свою семью в страшной бедности. Жена и дети зябли от холода и были голодны. Они просили его принести им дрова и прислать теплой одежды, обуви, какой-нибудь еды и спичек. То, что он сжигал, он посылал в загробный мир своим родным, которые, по представлению Дерсу, на том свете жили так же, как и на этом.
Тогда я осторожно спросил его о криках ночной птицы, на которые он отвечал своими криками.
– Это ханяла[12], – ответил Дерсу. – Моя думай, это была жена. Теперь она все получила. Наша можно в фанзу ходи.
Дерсу встал и разбросал в стороны костер. Стало вдвое темнее. Через несколько минут мы шли назад по тропе. Дерсу молчал, и я молчал тоже.
Кругом было тихо. Сонный воздух точно застыл. Густой туман спустился в самую долину, и начало моросить.
При нашем приближении к фанзам собаки подняли громкий лай.
Дерсу по обыкновению остался ночевать снаружи, а я вошел в фанзу, растянулся на теплом кане и начал дремать. Рядом, за стеной, слышно было, как мулы ели сено.
Собаки долго не могли успокоиться.
Река Дунгоу. – Непогода. – Медведь, добывающий мед. – Встреча с Чжан Бао. – Река Бея. – Зоогеографическая граница горалов. – Река Кудяхе. – Фанза Дун-Тавайза. – Реки Фату и Адимил. – Осыпи в горах. – Мелкие речки, текущие в море. – Береговая тропа. – Дикая кошка. – Нападение жуков.
На другой день погода была пасмурная, по небу медленно ползли тяжелые дождевые тучи, и самый воздух казался потемневшим, точно предрассветные сумерки. Горы, которые еще вчера были так живописно красивы, теперь имели угрюмый вид.
Мои спутники знали, что если нет проливного дождя, то назначенное выступление обыкновенно не отменяется. Только что-нибудь особенное могло задержать нас на биваке. В 8 часов утра, расплатившись с китайцами, мы выступили в путь по уже знакомой нам тропе, проложенной местными жителями по долине реки Дунгоу к бухте Терней.
В природе чувствовалась какая-то тоска. Неподвижный и отяжелевший от сырости воздух, казалось, навалился на землю, и от этого все кругом притаилось. Хмурое небо, мокрая растительность, грязная тропа, лужи стоячей воды и в особенности царившая кругом тишина – все свидетельствовало о ненастье, которое сделало передышку для того, чтобы снова вот-вот разразиться дождем с еще большей силой.
