–Куяш?– услышал он встревоженный голос Хайны и уверенным шагом направился к входу.
Лучи восходящего солнца освещают небольшую группу славличей, отправленную Мудрояром на поиски Йорки, молча идущую по лесу.
Увидев вспыхнувшие вдалеке несколько ярких разноцветных вспышек, они останавливаются и складывают ладони перед грудью.
– Боги пируют, – говорит Белояр.
И мужчины, закрыв глаза и сложив кисти ладонями друг к другу, делают лёгкий наклон головы в сторону вспышки и продолжают путь.
Лежащая на траве Йорка открывает глаза.
Зелёный ковёр поляны, усыпанный разноцветными пятнами распустившихся цветов.
Яркое солнце.
Берёзова роща.
Еле шуршащая под дуновением ветра листва.
Ни пещеры, ни горы, ни, тем более, странных людей и домов.
«Ну и приснится же, » – подумала девушка и, потянувшись, выгнула спину и прислушалась.
Весёлое женское щебетание и смех слышались где – то поодаль, приближаясь всё ближе и ближе:
– Ой, смотрите, какой крепенький! А я у меня поболе будет! Девоньки, девоньки, сюда! Здесь целая полянка! Где, где? Да сюда!– не смолкает их весёлый щебет.
«Никак, девки по грибы вышли», – радостно думает Йорка и, поднявшись с земли, идёт в их сторону.
Быстро ступая по росистой траве, она не видит, как глубже в лесу, за поваленным сухостоем, спрятанным за кустами малины, спит лесной сладкоежка, медведь, обнявший лапами измазанный в малине нос.
Далёкие девичьи голоса разбудили лежебоку и он, открыв полусонные глаза, сердито заворчал.
– Ну и наберём сегодня! Пирогов наваляем!– щебечут в далеке девушки.
Медведь садится, оглядывается по сторонам, загребает лапой с куста гроздь сочных ягод и отправляет себе в рот, смачно чмокая.
Неожиданно из ниоткуда прямо перед ним на спину падает Ратибор. Чуть дальше в воздухе возникает и Кантимир.
Рассерженный прерванным обедом, медведь бьёт Ратибора лапой в грудь, оставляя на ней глубокие борозды острых когтей, издаёт гневный рёв и смотрит на незваного гостя.
Голоса в роще замолкают и вскоре наступившую вмиг тишину разрезают испуганные визги:
– Медведь! Косолапый! Ой, бежим, девоньки!
И звуки топота, хруст веток и женские крики наполняют утренний лес.
Сжав зубы от накатившейся на него волне боли, Ратибор нащупывает на поясе длинный нож и выбрасывает руку вперёд на склонившуюся над ним тушу и откатывается в бок.
Острое лезвие бьёт прямо в глаз лесному царю и оглушительный, полный неистовой боли рёв раненого зверя поднимает в небо встревоженные стаи птиц, с громким карканьем взлетающих с насиженных мест.
