Высокая, прямая как жердь, женщина смотрелась, конечно, странно, но совершенно безобидно. Опасности от нее исходило не больше, чем от одуванчика. Макс уже сомневался, что она вообще способна кому-нибудь навредить. Лиза, глядя на «одуванчика», тоже расслабилась. И лишь Тимофей сохранял прежнюю настороженность. Он зорко следил за старухой и, кажется, был готов прыгнуть на нее сразу же, как только она сунет руку в карман.
Но «одуванчику» было не до них.
– Ноги моей в этом городе не останется, – бормотала она, грозя неведомому врагу сморщенным кулачком. – Уеду прямо сейчас. Соберусь и уеду, пусть потом меня ищет. Пускай поволнуется – сам виноват.
Пользуясь тем, что старуха не могла устоять на месте, Макс поворачивал за ней голову и всматривался в кукол. После темпераментного рассказа Тимофея он ожидал увидеть чуть ли не штабеля несчастных, злодейски обращенных в куклы девочек. Правда, в городе они с весны не пропадали, лишь Катя сегодня. Но ведь старуха могла орудовать ПРЕВРАЩАТЕЛЕМ и в других местах.
Кукол было много. Самых разных. Маленьких и не очень. Изящных фарфоровых статуэток и примитивных тряпичных оберегов. В нарядах из позапрошлого века, в джинсах и бомберах, в национальных костюмах, с ангельскими крылышками, в шляпах и плащах волшебников из «Гарри Поттера». Ни одной, похожей на Катю, среди них не было.
Не будь поблизости бабки, он бы понажимал ОЖИВЛЯТЕЛЬ – вдруг все-таки найдутся превращенные. Но это вряд ли. У Тимофея всего-навсего зашкаливает воображение. Старуха превратила его в куклу с перепугу. Вернулась домой, а в спальне рыжий пацан шарится. Кнопка для нее – как перцовый баллончик против грабителя. Да и зачем ей похищать маленькую девочку? У нее и так кукол завались. Не знает она, где Катя.
– А еще клялся, что никогда не даст меня в обиду, – продолжала ворчать старуха. – И, пожалуйста! Ко мне лезут и лезут все, кому не лень.
– С вами все в порядке? – громко перебил ее Макс. – Если наша помощь вам больше не нужна, мы пойдем.
Старуха немедленно остановилась, развернулась и впилась в него глазами. Ее маневр ему не понравился. Она определенно что-то задумывала. Он кивнул Галкиным и пошел к двери.
– Подожди, – прошипел Тимофей, – мы же с ней не поговорили.
– «В ясный день желанный пройдет и наше горе», – внезапно громко пропела старуха и ухватила Макса за локоть. – Ах, на сцене меня просто заваливали цветами. В арии Чио-Чио-Сан от моего сопрано лопались хрустальные бокалы… Зовите меня мадам Баттерфляй.
