В то же время Голицын доносил: «Отдал мне визит нунций папский и говорил, что готов служить вам в деле повышения вашего маестата (титула). Говорил также, чтобы вы позволили при своем дворе быть послам римским не для каких-нибудь дел, а только для повышения вашего маестата, и послы уже готовы в Риме к отправлению, только не смеют ехать без вашей воли. Если вы им прикажете приехать, то они не будут ничего требовать, станут жить на своем корму, по здешнему европейскому обычаю; папа это делает только для чести вашей и для любви с вами». Головину Голицын писал, что виновником прежней холодности был Кауниц, задаренный шведским королем, но теперь и Кауниц стал гораздо мягче; теперь на стороне царского величества папа, и нунций папский имеет великую силу при дворе, может сделать все, что захочет. Нунций, осыпая Голицына любезностями, объявил ему, что шведский король чрезвычайно опасается союза Австрии с Россиею и изо всех сил ему препятствует, хочет принять римский закон и просит за себя дочь цесарскую, подкупает министров, а императрицу обольщает королевством Польским: предлагает нынешнего польского короля низвергнуть, а на его место возвести императрицына брата, курфирста пфальцкого; впрочем, нунций сказал, что они до этого не допустят. Голицыну дано было знать, что папа готов признавать царя восточным императором (за цесаря ариантальского).
В конце лета 1702 года явился в Вене инкогнито Паткуль и нашел цесарский двор в большом страхе от успеха шведов в Польше: победоносный король был на границах австрийских владений, которые были совершенно обнажены, так что шведы могли беспрепятственно дойти до самой Вены. В этом страхе императорское правительство готово было сделать все по воле Карла XII, лишь бы помирить его с Польшею и удалить из этой страны. Паткуль, не имея никакого официального значения, стал действовать чрез датского посланника, предложил чрез него императору, как подозрительна должна быть для Австрии шведская дружба и как опасно для нее приращение шведского могущества. Выслушав это предложение, император пожелал, чтобы Паткуль имел тайный разговор с Кауницом. Разговор происходил в загородном саду Кауница, который представил прежде всего Паткулю, в каком опасном положении находятся дела в Польше; жаловался особенно на то, что император, по случаю войны за испанское наследство, не имеет возможности помогать королю польскому и принужден его оставить. Чтоб убедить Паткуля в необходимости и для царя последовать этому примеру, Кауниц объявил, что недовольные королем Августом поляки и шведы домогаются, чтоб султан объявил войну России, и надеются рано или поздно достигнуть своей цели, поэтому царю необходимо соблюдать величайшую осторожность со стороны турок; шведы, с своей стороны, хлопочут изо всех сил, чтоб заключить с одним из врагов отдельный мир, который даст им возможность воевать или против одного короля польского, или против одного царя.
