– И ведь, главное, как тут происходит, первые два, три года рыцарь, получивший звание, старается изо всех сил. И в охране выполняет свои обязанности, и в рейдах, а потом как прямо отшибает их. Хорошо еще есть, что межгородские турниры. Мы там за размер Гарема сражаемся, ставка на турнире по двести девственниц от города и победитель забирает тысячу новых девственниц в свой город. А как следствие и большую волну переселенцев. Но, потому что ленимся на основных турнирах, потом на межгородских проигрываем. Мы до четверти финала даже перестали добираться в последние три года. Им, видите ли, и так хорошо, ну, подумаешь, девственниц проиграли, баб то еще много!
– Ну, так ограничьте число выдаваемых ярлыков золотых и по очкам только лидерам выдавайте или введите ту же систему, что и на межгородских.
– Нужно будет городской совет по этому поводу созывать, не такая простая задача, это же традиции, будь они не ладны. У нас тут, куда не плюнь, в традицию попадешь. «Наши предки так придумали, и так и должно быть!» – Тьфу. Мазур смачно сплюнул в песок. И сам, видимо, испугался своего действия.
– Ой, ты не подумай Алексей, что я еретик какой, я не против традиций и все такое, но иногда такая безысходность от них. Вот с трудом изменил схему товарооборота в городе добился обязательного сохранения резерва зерна, и вот уже несколько лет нет голода, но сколько мне стоило это нервов, церковники до сих пор на меня клык имеют, за каждым шагом следят. Еще и Липин этот с Ханом, ох, чую я, все это с благословения светлейшего Фатия. Прямо вот чую! Но как с этим справиться?
Вопрос был риторическим, обращенным во Вселенную, а не ко мне лично. Так как мне казалось все очень простым: у Мазура есть меч, а у первосвященника меча не было, и Мазур в моем понимании был гораздо сильнее, и по мне, право сильного в данном мире было главенствующим. Видимо, ход моих мыслей был понятен Мазуру, так как он, усмехнувшись, продолжил:
– Да я вот тоже мечтал, чтобы у меня было право бросить вызов Фатию и порезать его на кусочки, но не все так просто. Система, которая у нас тут создана, устойчива и работает стабильно, убийство первосвященника ничего не изменит, на его место встанет другой, возможно еще более упертый, нежели Фатий, с этим хоть как-то можно договориться. А до него был Фалл, вот был упертый, прости меня, Господи.
Мазур сложил руки в молитвенном знаке в виде лотоса и поднял глаза к небу. Его отношение к церкви было очень непросто понять, он был слишком прагматичен, чтобы быть религиозным фанатиком, но в этом мире невозможно было вырасти атеистом, как таковым, так как страх божий вбивался в детей с младенчества, и в любом случае это давало определенные всходы. С другой стороны, еще с девства, когда я читал «Трех мушкетёров», я понял, что даже в самые сложные времена человек остаётся человеком, и Арамису ничего не мешало любить женщин напропалую, при этом все время рассказывая о церковном благочестии. Мазур про благочестие в общем-то и не рассказывал, а просто относился с видимым уважением к церковникам, поминая церковь всегда в уважительном тоне, но тут скорее было уважение к сопернику, а не страх как таковой. Мазур вырвал меня из задумчивости вопросом:
