Тони завёл машину, даже не зная, радоваться ли тому факту, что она ничего не заметила в его странном поведении, или, наоборот, начать бить тревогу. Но безумно радовало лишь одно: она сама захотела, чтобы он стал её тренером.
Старк уже давно заметил, что Ванда с ним особо не церемонится. Она могла со спокойной душой ударить его ногой в лицо, опрокинуть на маты, с особой злостью наступив ему на лодыжку, и даже не гнушалась зарядить коленом промеж ног, заставляя его корчиться на полу от боли. Старка злило такое отношение к своей многострадальной персоне, особенно его раздражал злорадный взгляд, которым она его прожигала, пока он сидел на полу, прикладывая к причинному месту лёд.
Сам Тони поначалу был добр. Он обращался с ней как с хрусталём, бережно, стараясь не покалечить, а уж тем более не наставить синяков и шишек. Но её провокационное поведение заставило его сменить тактику. Теперь он не позволял себе её жалеть. Удары он наносил точные и болезненные, не давал Ванде ни единой возможности перевести дух. Он двигался быстро и ловко, порой заставая её врасплох, что распаляло девушку ещё больше. Ей хотелось ответить ему, поставить на место, чтобы не выпендривался. Наставить как можно больше синяков, чтобы понял наконец, с кем имеет дело.
Старку нравилось наблюдать за её сосредоточенным лицом, нравилось смотреть на поджатые в гневе губы и яростью полыхавшие зелёные глаза. А особенно его сводили с ума эти мелкие капельки пота, медленно стекающие ей в ложбинку. Порой ему хотелось плюнуть на самому себе данное обещание пока не раскрывать Ванде всех карт и грубо взять её прямо здесь и сейчас на грязном синем мате, но здравый смысл удерживал его от столь необдуманного шага.
Она заставляла его гореть от страсти и желания, она игралась с ним, но даже не понимала, какой эффект оказывает на своего тренера. Порой от напряжения Старку сносило крышу, он пропускал её болезненные удары, что злило его и заставляло атаковать в ответ. Она била его в солнечное сплетение, он больно хватал её сзади за шею. Она пинала его под зад, он хватал её за ноги, роняя лицом на маты.
Синяков у обоих было поровну. Ванда за предыдущие занятия успела разбить ему нос и губу и поставить яркий фонарь под глазом, а он чуть не вывихнул ей локоть, увлёкшись и слишком сильно заломив руку за спину. Он тогда так испугался, услышав, как что-то хрустнуло у неё в руке. Но Ванда лишь снисходительно хмыкнула, заметив, как он побледнел.
