– Ты скоро очнешься, – произнесла мама. – У тебя будет длинный день. Проживи его с толком. Мы рядом.
– Вы не уйдете? – спросила я, но не услышала ответ.
Они покачали головами, а я закрыла глаза. Мне стало уютно и тепло, как в детстве. Родители по вечерам приходили в мою комнату и подолгу смотрели, как я сплю. Зная об этом, притворялась спящей. Но родительский нежный взгляд, ласкающий мое лицо, забыть невозможно.
Кто-то ударил меня по щеке. Открыв глаза, увидела рядом детское личико. Это была девочка из моего сна. На вид не больше трех лет. Пухлые щечки, длинные реснички, темно-русые волосы заплетены в косу. Она удивительно хорошенькая. Приподняв голову, я огляделась. Алекс лежал с другой стороны от малышки и крепко спал. Я прилегла обратно. Глазки ребенка распахнулись, и улыбка вспыхнула на полненьких губках:
– Мама, – прошептала девочка. – Ты выздоровела?
– Как тебя зовут?
– Ты меня не помнишь, но это ничего, – заявила кроха. – Ты еще не окрепла. Так Алекс сказал.
– Так как тебя зовут? – повторила я вопрос.
– Элизабет.
– Почему ты называешь меня мамой? У тебя есть мама, и тебе нужно к ней.
Элизабет вздохнула, на ее глазах появились слезы. Но потом она передумала плакать, легла на спину и принялась рассматривать потолок. Возникла пауза, но она оказалась недолгой. Малышка, сложив ручки на животе, произнесла:
– Когда-то у меня была мама. Я ее видела не часто, потому что все время была с Джоанной и Джеймсом. Потом мы сели на корабль, и Анна сказала, что она мама, а Стив папа. Мы плыли. Потом Анна пропала и Стив пропал. Я была одна и лежала, пыталась заснуть. Анна стала прозрачной и пришла ко мне. Сказала, что на самом деле моя мама ты.
Элизабет снова легла на бок лицом ко мне и, вздохнув, продолжила:
– Джоан и Джеймс хорошие, но они все время пьют. Я плакала, а они иногда покупали мне конфеты. И снова пили. Плохо без мамы. Сейчас ты есть, хоть и болеешь. Ты выздоровеешь, и все будет хорошо. Так Алекс говорит.
Девочка протянула руку и погладила мою щеку. В этой ласке было столько нежности и заботы, что на глаза навернулись слезы. Я словно вернулась на много лет назад, когда точно также лежала в кровати и ждала когда мама или папа придут. Но тогда никто не входил и не гладил по волосам и не говорил ласковых слов. Меня подняли с постели, покормили и отправили в пансион.
Протянув руку, погладила волосы Элизабет, как делала это мама в детстве. Сиротство – страшная доля, которую не пожелаю никому. Что будет с этой малышкой, когда она переступит порог детского приюта?
