Потом они начали разговаривать, и граф удивлялся всё больше и больше. Все боялись его, и он думал, что внук тоже почувствует себя с ним неловко, но Цедрик не боялся графа. Он не был неприятно развязен, а просто доверчиво и дружески разговаривал со стариком, вовсе не стесняясь его. Граф ясно видел, что маленький мальчик принимает его за друга, говорит с ним доверчиво и вполне откровенно.
Когда маленький гость уселся на высокий стул и заговорил так мило и просто, лорду стало ясно, что Цедди не сомневается в любви деда, что ему никогда и в голову не приходило опасаться неласкового обращения со стороны этого высокого старика с суровым лицом. Он по-своему, по-детски, хотел понравиться деду и занять его.
И старого, сурового, жестокого и корыстолюбивого человека тронула доверчивость ласкового ребёнка. Ему было приятно встретить хоть одно существо, которое не сторонилось его, не видело дурных, недобрых сторон его характера, смотрело на него ясным, наивным взглядом, хотя бы этим существом и оказался мальчик в чёрном бархатном костюме.
Итак, старик откинулся на спинку кресла и позволил своему маленькому гостю рассказывать о себе. Слушая, он смотрел на него, и его глаза светились. Лорд Фаунтлерой охотно отвечал на все вопросы деда и болтал спокойно. Он рассказал ему о Дике и Джеке, о лоточнице и мистере Гоббсе. Он описал республиканские митинги, их великолепие, знамёна, транспаранты, факелы и ракеты. В разговоре он коснулся праздника Четвёртого июля, революции и только начал говорить с большим увлечением, как вдруг о чём-то вспомнил – и внезапно остановился.
– В чём дело? – спросил дедушка. – Почему ты не продолжаешь?
Маленький лорд беспокойно задвигался на стуле. Граф ясно увидел, что мальчика смутила какая-то неожиданная мысль.
– Я подумал, может быть, вам неприятно всё, что я говорю? – ответил он. – Может быть, кто-нибудь из ваших участвовал в войне? Я забыл, что вы англичанин.
– Можешь продолжать, – сказал лорд. – Никто из моих близких не участвовал в войне. Но ведь ты тоже англичанин.
– О нет, – быстро возразил Цедрик, – я американец.
– Ты англичанин, – угрюмо повторил граф. – Твой отец был англичанином.
Его забавлял этот спор, но Цедрику было не до смеха. Он почувствовал, что вспыхнул до корней волос.
– Я родился в Америке, – сказал он, – а если человек родился в Америке, он американец. Извините, – серьёзно и деликатно прибавил он. – Извините, что я противоречу вам, но мистер Гоббс говорит, что, если бы началась новая война, мне пришлось бы быть на стороне Америки.
