Адвокат немножко боялся, что миссис Эрроль заплачет или устроит сцену, как поступили бы многие женщины. Ему всегда бывало неловко, когда он видел слёзы.
Но миссис Эрроль не заплакала. Она только подошла к окну и несколько минут стояла, не глядя на него; старик понял, что она старалась овладеть собой.
– Капитан Эрроль очень любил Доринкоурт, – сказала она наконец. – Он любил Англию, всё английское и всегда тосковал по родине. Он гордился своим домом и своим именем. Он захотел бы – я знаю это, – чтобы его сын увидел старинную усадьбу и получил воспитание, нужное для его будущего положения.
После этого миссис Эрроль подошла к столу и остановилась, кротко глядя на Гавишема.
– Вот чего хотел бы мой муж, – сказала она, – и так будет лучше для моего маленького мальчика. Я знаю, я уверена, что граф не захочет заставить его разлюбить меня; я знаю также, что, если бы он даже постарался сделать это, мой маленький Цедди, который так походит на отца, не испортится. У него горячая, верная душа и искреннее сердце. Даже в разлуке со мной он любил бы меня, а раз мы будем видаться, я не должна очень страдать.
«Она мало думает о себе, – подумал адвокат. – Она ничего не просит для себя».
– Сударыня, – громко сказал он, – я уважаю ваши заботы о сыне; он поблагодарит вас, когда вырастет. Уверяю вас, о лорде Фаунтлерое и его счастье будут заботиться. Граф Доринкоурт постарается предоставить ему все удобства.
– Я надеюсь, – сказала нежная мать срывающимся голосом, – что дедушка полюбит Цедди. У мальчика очень любящая натура, и его всегда любили.
Мистер Гавишем опять откашлялся. Он с трудом мог представить себе, чтобы капризный, себялюбивый, больной подагрой граф полюбил кого-нибудь. Однако адвокат понимал, что старому лорду будет выгодно по-доброму обращаться с ребёнком, которому предстояло сделаться его наследником. Знал он также, что, если Цедди сделает честь своему имени, дедушка станет гордиться им.
– Я уверен, что лорду Фаунтлерою будет хорошо, – заметил он. – Именно для его же счастья граф пожелал, чтобы вы жили поближе к нему и часто виделись.
Он не хотел повторять точных слов графа; это были и невежливые, и недружелюбные слова. Мистер Гавишем предпочёл передать предложение своего знатного доверителя более мягко и вежливо.
Он был снова поражён, когда миссис Эрроль попросила Мэри отыскать Цедрика и привести домой и Мэри сказала, где мальчик.
– Конечно, я сейчас же приведу его, – проговорила служанка. – Ведь он у мистера Гоббса. Сидит себе на высоком стуле подле конторки и разговаривает с ним о политике или играет посреди лавки бруском мыла, свечой либо картофелем, как славный, благоразумный мальчик.
