Говорит он с горем
Фрейлинам дворца:
"Вешают за морем
За два за яйца!
То есть разумею,
Вдруг примолвил он,
Вешают за шею,
Но суров закон".
Слова "за яйца" заменены многоточием! Стихотворение теряет смысл. Но здесь хотя бы пикантный каламбур. А в послании Мансурову идет речь о юной Крыловой:
Но скоро счастливой рукой
Набойку школы скинет,
На бархат ляжет пред тобой
И ноженьки раздвинет.
От последней строки осталось только "И". Почему?! Ну как же: вдруг догадливый читатель смекнет, для чего эта девица "раздвинет ноженьки"...
"И матерщину порет..."
"БЛАГОРОДНЫЕ ЦЕНЗОРЫ" скажут: сочинения Пушкина издаются массовыми тиражами, их могут прочесть школьники, подростки... По этому поводу обратимся к самому Пушкину: "Эти критики нашли странный способ судить о нравственности какого-нибудь стихотворения. У одного из них есть 15-летняя племянница, у другого - 15-летняя знакомая - и все, что по благоусмотрению родителей еще не дозволяется им читать, провозглашено неприличным, безнравственным, похабным! Как будто литература и существует только для 16-летних девушек! Вероятно, благородный наставник не дает ни им, ни даже их братцам полных собраний сочинений ни единого классического поэта, даже древнего. На то издаются хрестоматии, выбранные места и тому под. Но публика не девица и не 13-летний мальчик". Писано в 1830 году...
МНЕ ВОЗРАЗЯТ: кто-то ищет у великого стихотворца великие произведения, кто-то - скабрезности. Ну, выпустят Александра Сергеевича без купюр; мало ли похабщины нынче печатают. Стоило из-за этого огород городить? Неужто Пушкин гениален потому, что сочинял матерные стишки?
И поэтому - тоже! Пушкин никогда не стал бы великим поэтом, не будь он великим матерщинником. При всем "кощунстве" эта мысль очевидна. Начнем с того, что Пушкин был искусным сквернословом от младых ногтей до своей гибели. Еще в лицейских "национальных песнях" приятели горланили о Саше-"Французе" (прозвище Пушкина):
А наш Француз
Свой хвалит вкус
И матерщину порет.
Заметим: это подчеркивалось как отличительная черта курчавого подростка, выделявшая его среди толпы товарищей!
В юности поэт продолжал совершенствоваться в "бранном" ремесле. Он сам пишет о собраниях "Зеленой лампы":
Я слышу, верные поэты,
Ваш очарованный язык...
Налейте мне вина кометы!
Желай мне здравия, калмык!
("Я. Толстому")
Вроде безобидные строки. Непонятно только, что за калмык и почему он должен желать Пушкину здравия. А калмык - это мальчик камер-юнкера Никиты Всеволожского, прислуживавший на заседаниях общества. По традиции, когда кто-то отпускал нецензурное словечко, калмык подскакивал к нему и рапортовал: "Здравия желаю!"
