– Клянусь, я в точности выполню всё, что вы мне сказали!
– Спеши, медлить нельзя. В пути никого не бойся: в тебе сила моей дочери. Если кто-то с недобрыми намерениями приблизится к тебе, то протяни вперёд ладонь. Именно раскрытую ладонь, а не кулак. Этого вполне достаточно. Лишь в самых крайних случаях можешь одновременно использовать обе ладони. Но – только в самых крайних. Эта сила пребудет с тобой ещё с год. Этот срок мог бы быть впятеро большим, сумей ты отказаться от животной пищи – мяса. Но тебе сие не по силам, такова твоя сущность. Каждому – своё.
Человек-обезьяна не мог не согласиться: да, от мяса он отказаться не сможет, оно являлось его основной едой. Увы!..
Увлечённый мыслью искупления своей вины, Тарзан поспешил в путь, простившись с мудрецом. Без Дуса он двигался почти вдвое быстрее, временами совершал длительные пробежки, давая выход своей энергии, которая просилась наружу. Ночью спал всего два-три часа, и этого ему хватало, дабы полностью восстановить свои силы.
Старец оказался прав: хищники обходили его стороной и скоро он перестал их опасаться.
Однажды вечером, уже готовый ко сну, Тарзан каким-то новым для него образом ощутил приближение врага. Подумал, что это передалось ему от Акши, раньше он на такое был не способен. Сейчас же он угадывал злые намерения неизвестных существ, затаившихся во тьме. Тут же внутренний рефлекс заставил его шагнуть вправо, а в место, где он только что находился, воткнулась стрела. Даже не посмотрев, Тарзан знал, что острие её отравлено сильным ядом. Послана она была февеем. Их было много тут, не менее полусотни, все они жаждали его смерти. Об отдыхе и спокойном сне можно было забыть.
Тарзан разозлился, ведь он ничего плохого не сделал этим злобным существам, почему они не оставляют его в покое? Снова увернулся от стрелы, от ещё одной… Опасаясь приближаться к светящемуся человеку, карлики стреляли издали. Внечувственным образом Тарзан знал, что они готовят многочисленные ловушки. Впереди был густой кустарник, так они решили использовать его в своих целях и намазали шипы ядом: надеялись, что человек-обезьяна пойдёт тут, заденет хоть одну и скоро умрёт. Другие насторожили самострелы, которые готовы были послать отравленную стрелу, едва коснёшься натянутой на тропинке бечёвки. Группа февеев согнула большую ветвь с острым суком и закрепила таким образом, что, наступив на вроде бы безобидный валежник, освободишь её и она вонзится словно копьё…
