– Уведите его.
Ученый неистово сопротивлялся, и его поволокли силой по земле, оставляя в пыли длинный след…
Днём на центральной площади жрецы объявили о неслыханном злодеянии Ниса, сообщили, что боги покарали его безумием, а потом, как и предвидел изобретатель, публично сожгли его машину.
Молча расходился народ, сочувствуя ученому, но никто не осмелился выступить в его защиту.
Лишь один Россеч бесстрашно расхаживал по улицам, громко проклиная Стену и жрецов, призывая лантийцев последовать примеру Ниса. Поэт страстно кричал в закрытые окна домов:
– Трусы, вы боитесь Стены! Верно говорил Ур: «Самая страшная стена та, что находится в нашем сознании!» Она убивает всё лучшее в нас! Преграждает пути к свободе, счастью! Стена делают нас рабами!..
Серые солдаты косо посматривали на него, но не трогали, таково было повеление главного жреца. Тот считал, что еще не время: пусть народ «переварит» одну жертву, немного успокоится, а потом наступит черед и следующей. Слишком уж много недовольных, об этом доносили шпионы, может случиться бунт. Как это произошло, например, после очищения огнем мятежного Ура, о чем свидетельствуют исторические хроники.
Под вечер Россеч разошелся вконец: он напоминал безумного и Скос приказал силой отвести его домой, запереть там и на выпускать до тех пор, пока он не образумится.
Поздней ночью через окно поэт выбрался наружу и направился к Стене. Здесь находился полусонный страж. Россеч оглушил его ударом лома по каске, связал, сунул ему в рот кляп. Затем принялся за дело, оказавшееся не по плечу Нису: стал крушить Стену, пытаясь расширить трещину.
Быстро, ох как быстро летело время, а работа продвигалась медленно. Уж слишком мал был человек перед могучей Стеной. Вот если бы у него имелась машина Ниса, тогда бы другое дело!..
Заалел восток, предвещая скорый рассвет. Еще немного и наступит утро. Оно принесет ему смерть, ибо жрецы не простят святотатства. Россеча схватят и казнят. Он побежден, но не Стеной, а жрецами и их приспешниками. Если бы не, они, то он бы сумел разрушить преграду – ничего священного в ней нет! Это просто крепостная Стена, чудовищной змеей опоясавшая страну и превратившая её в огромную тюрьму, а людей – в узников…
А вот и они!
Поэт увидел отряд серых солдат, направлявшихся к нему. Он посмотрел на Стену и плюнул в сердцах на неё от того, что не успел достичь желаемого.
Решительно повернулся к врагам, не желая сдаваться без боя. Его лицо было спокойным и лишь в глазах стального цвета бушевало пламя гнева. Россеч взял наизготовку лом и шагнул навстречу солдатам. Те оторопели, ибо привыкли, что им уступают безо всякого сопротивления, а вид поэта ясно говорил о его желании драться до последнего. Они же от этого давным-давно отвыкли – их все боялись, им беспрекословно подчинялись.
