В душу скользнула обида. Всё это время мама жила по другую сторону парка вместе с его братом, была его матерью, но не Саймона.
– Не понимаю, – выпалил он, не сдержавшись. В горле встал ком. – Раз она жила здесь, то могла бы зайти ко мне. Не понимаю, почему она не приходила.
Несколько секунд Малкольм молчал, и по его лицу было видно, что он думает о том же.
– Спросим, когда она вернётся, – наконец сказал он.
Но ведь она не вернётся, если Саймон ей не поможет. Щёки горели, и он отвернулся, глядя на портрет мужчины с волосами цвета песка.
– Ты знаешь, кто это? Твой отец, – неожиданно сказал Малкольм. – Люк. Он был старше меня, но младше Дэррила. На нём держалась вся семья.
Саймон уставился на картину. Люк. Его папу звали Люком. Он был меньше Малкольма и Дэррила, у него были светлые волосы и глаза, а на губах играла улыбка, которая смотрелась бы странно на лицах его братьев. Но Саймон был похож на него, и от одной только мысли сердце заколотилось. Всю жизнь он гадал, кем был отец, но…
– Ты не знал о Нолане, да? – спросил Малкольм.
Саймон покачал головой. И хотя он не врал, было больно признавать, что мама с дядей не доверяли ему настолько, что не рассказали, кто он на самом деле такой.
– Нолан меня ненавидит, да? – спросил он.
Малкольм глянул на портрет Дэррила.
– Братья не всегда находят общий язык.
У Саймона пересохло во рту. Скорее всего, дядя сейчас искал его по всему городу, но Саймон ничего не мог с этим поделать – только найти маму и как можно скорее сбежать.
– Пойдём, – мрачно сказал Малкольм. – Мне нужно поговорить с Альфой, но оставлять тебя одного я не стану. Можешь сначала отнести свои вещи в комнату.
Малкольм направился обратно в жилые помещения, и Саймон потянулся за ним. Теперь он смотрел на атриум новым взглядом – здесь жила его мама. С его братом. Без Саймона.
В душе свернулась обида. Почему она выбрала Нолана, а не его? Чем Саймон провинился? Он не мог узнать ответ, не отыскав маму, поэтому молчал, несмотря на боль и злость, и просто шёл за Малкольмом в сторону стеклянной лестницы. Они поднялись на второй этаж, затем на третий, и, когда у Саймона уже начала кружиться голова, наконец-то дошли до верха.
– Сюда, – сказал Малкольм, открыв очередную дверь, за которой оказалась просторная спальня, которая была больше квартиры Саймона и Дэррила вместе взятой. В центре стояла кровать с золотым балдахином, а в углу, несмотря на тёплую погоду, весело потрескивал камин.
Саймон снял рюкзак, но Малкольм не вышел.
