В отцовском голосе не слышалось того ликования, которое переполняло мальчика. Виновато улыбнувшись, хоть никакой вины он за собой и не чувствовал, Саша тихо спросил:
— Это плохо, что я здесь? Ты не хотел этого?
Серый взгляд скользнул поверх его головы, словно отец пытался увидеть то, от чего они оба ушли. Что-то ему там не понравилось, потому что лицо его неприязненно сморщилось. Тщательно взвешивая каждое слово, он холодно проговорил:
— Как я могу сказать "плохо", если ты стал самим Бахом? Я сам надеялся на это…
Сашка так и обмер:
— Стать Бахом?
— Да что там — надеялся! Я с ума сходил от желания слиться с ним в одно. Когда я узнал об этом необыкновенном органе…
— А как дядя Валдис все узнал?
Отец не услышал его. У него уже тряслись губы:
— …то больше ни о чем не мог думать. Изменить судьбу… В одно мгновение вырасти в миллион раз… Познать в себе гений!
Он пристально посмотрел на сына:
— Все это досталось тебе. Его озарения и находки, его восторг и боль. Его высота. Тебе…
— Я не хотел этого, — выдавил мальчик. — Мне только одного хотелось: тебя найти.
И понял, что его не понимают.
— При чем тут я? Я, — отец едко усмехнулся. — Я всего лишь Георг Бём. Середнячок.
— Но я… То есть Себастьян заслушивался музыкой Бёма, — поспешно вступился Саша.
— Когда еще не писал своей. Не подозревал даже, что это будет за музыка…
Он вдруг погладил сына по голове:
— Ты не бойся. Я не держу на тебя зла. Ты ни при чем. Это я оказался недостаточно талантлив, чтоб раствориться в Бахе, не навредив ему.
— Но я не собираюсь становиться Бахом!
Рука отдернулась, и на лице, которое Сашка уже начинал забывать, возникло знакомое брезгливое выражение. Так отец смотрел на него раньше, когда Саша приносил из музыкальной "четверки".
— Это еще что значит?
Оглянувшись на Иогана Кристофа, который караулил их, держась поодаль и недоверчиво улыбаясь, Саша быстро заговорил:
— Пап, мы обязательно должны вернуться, мама же там с ума сходит!
Он вдруг вспомнил, что уже произносил эти слова в разговоре с отцом Генрихом, и на того они не произвели никакого впечатления. И все же мальчик продолжил с прежним напором:
— Что здесь делать, если Бахом ты не стал, а Бёмом тебе не нравится быть?
— А что мне делать там?
— Что?
Сашка улыбнулся через силу, чувствуя себя совсем глупым ребенком, который никак не может понять того, что очевидно для взрослого.
Отец медленно повторил:
— Что мне делать там?
— Там… мы с мамой…
— Вы, — он неприятно усмехнулся. — О, конечно! Семья. Ради которой я почему-то должен вечно зарабатывать деньги и без конца идти на компромиссы, отказываясь при этом от собственного "я".
