— Этот орган был свидетелем. Или доказательством, как вам угодно.
— Доказательством? — спросили они снова в голос, но не засмеялись этому.
— Доказательством того, что наша церковь действительно существовала. Думаете, мы не боялись ареста? Да я полгода спать не могла, все прислушивалась…
Нахмурившись, Саша сжал чайную ложечку с тонкой витой ручкой:
— А нельзя было сказать, что это просто… орган? Что это для концертов.
— Милый ты мой! — она всплеснула руками. — Какие концерты без разрешения властей? Тем более и орган при царе был создан, и сам он инструмент не советский. И не светский.
— То есть церковный, — шепотом пояснил Саша, наклонившись к Лильке.
— До сих пор не светский, хоть на нем теперь даже джаз исполняют. Но нам в то время никто не поверил бы, что это никак не связано с религией. Заметьте: с буржуазной религией!
У Сашки вдруг повеселели глаза:
— Значит, я тоже играю буржуазную музыку? Католическую. Ну, я про Баха.
Изумленно расширив глаза, Иоланта Сигизмундовна суеверно взмахнула рукой:
— Да Бог с тобой! Бах был лютеранином. Но его музыка была выше церковных дележей, ее исполняют во всех соборах, где есть орган. Бах ведь писал это для самого Бога. Ты это чувствуешь?
"Интересно, а Бог его слышал?" — Лилька незаметно отщипнула еще кусочек от пирога, но едва не уронила его на скатерть, потому что в этот момент Иоланта Сигизмундовна торжественно произнесла:
— И Бог слышал его.
Саша с серьезным видом склонил голову. Проследив за ним, Лилька подумала, что он не просто делает вид, что соглашается, но действительно верит в это. Ей даже стало страшновато: "А вдруг он тоже чувствует что-то такое, когда играет?"
До сих пор вера в Бога была для Лильки чем-то естественным, на что не требуется обращать особое внимание. Как дыхание, например. Она знала, что Бог есть, и когда ей бывало стыдно за себя, она сразу вспоминала о Нем. Но в другие моменты она больше думала о себе самой или о людях, которые были рядом. И никогда не пыталась понять: плохо это или хорошо? Лилька просто не представляла, что с таким простым чувством могут быть связаны и арест, и тюрьма, и предательство…
Ей стало обидно, что дедушка до сих пор не рассказал эту сногсшибательную историю. Разве она проболталась бы, если б он предупредил? Лилька всегда была уверена, что между ними нет никаких секретов, а оказалось, что целых двенадцать лет между ними громоздилась целая огромная тайна. Хотя разве теперь это все еще тайна? Разве сейчас за ним могут приехать ночью на черной машине?
