–Я не знаю в чем причина моего состояния, наверное, стресс.
И на самом деле это было правдой, тело постоянно сигнализировало о своей потребности в помощи, призывая затуманенный, одержимый разум, остановиться. Но даже наличие смутной критики к своему состоянию иной раз не способно подвигнуть к изменению поведения. Я успешно лгала Тайлеру, а он верил. Так и встречались. Мне все так легко верили, что иногда, я и сама начинала верить в то, что говорила.
В один из последних вечеров проживания у Мэри, мы поднялись на крышу, чтобы посмотреть на ночные звёзды, укрываясь тёплым пледом, чтобы декламировать стихи и бесконечно много говорить, растворяясь в закате уходящего дня. В ту ночь было крайне тихо, казалось весь остальной мир замер для нас двоих, я собиралась сказать что переезжаю, а она собиралась пригласить меня на свою свадьбу. Мы были готовы говорить о многом, и пока чернота ночи бережно окутывала нас своим покрывалом, делились своими мечтами, отправляя их прямиком к звёздам, словно оказавшись там, они оживут, и желания обязательно сбудутся. Затем, мы долго молчали съедаемые собственными мыслями, ощущая пустоту ночи на двоих, но не пропуская ее внутрь себя, а отражая, мы были звёздами, в эту ночь мы сияли желаниями, идеями и жизнью, бесконечным сейчас.
– Я взял и вытащил со дна, все чувства на поверхность, – начала Мэри читать свои стихи тихим, нашептывающим голосом, словно изливая поток внутренней теплоты во внешний мир.
– Я раздирал свои уста когда, доказывал свою позицию про человечество и человечность, – поддержала я ее, как с давних пор поддерживала любое ее начинание, любое действие.
– Я слышал много раз, что слеп…
– И этим упивался, – продолжали мы вместе, тихим голосом разрезать черноту ночи, не ища опору ни в ком, кроме друг друга. – Поскольку не поверхностно смотрел, а в глубине, искать хорошее пытался.
Голоса становились громче и вот мы уже практически кричали в пустоту ночи, кричали на город, посланием, что нашептывала в сладострастном экстазе переменчивая муза Мэри.
– Я осуждал и был судим,
Со стороны и внутренним судьей,
И каждый раз себя корил за то, что ошибался поневоле, – слегка овеянная покрывалом светлой грусти, Мэри закончила парировать стих.
– Ты прекрасно пишешь, это одно из моих любимых, – искренне призналась я, укрывая своё тело тёплым, уютным пледом.
– Я знаю, спасибо, – усмехнулась она искренне, потому что ценила мнение других людей.
Мэри необыкновенная девушка с короткими волосами цвета огня и ярко небесными глазами была невысокого роста, вместе с тем, всегда любила себя, знала, что бесценна, и охотно пользовалась этим.
