– Где эмалированная кастрюлька? Кто видел мою метрическую кружку? – У мамы, когда она начинает варить траву, лицо, наверное, такое же торжественное, как у средневекового алхимика, когда он ожидает появления в своей колбе философского камня.
– Мама! Что же ты делаешь? Это же не полная ложка! Гляди… – Я отбираю у нее ложку и запускаю в мешок с травяным сбором. – Гляди – вот так надо, с бугорком!
– Если столько заваривать, и на месяц не хватит! – мать снова берет ложку в свои руки и благоговейно отсыпает в мешок чуточку драгоценной травы. Затем она аккуратно закрывает мешок и ставит его на самую верхнюю полку кухонного шкафа, где он хранится вне досягаемости для внуков – на всякий случай…
А священнодействие продолжается. Теперь надо терпеливо стоять над кастрюлькой: в инструкции написано – «довести до кипения», значит, требуется не упустить тот момент, когда на коричневатой поверхности воды с травяным раствором начнут появляться пузырьки…
Да, я совершенно убежден: этот «магический процесс» благотворно влиял на психику мамы, прибавлял ей сил для борьбы с болезнью. Выздоровление, казалось ей, совсем рядом. Вот только закончится пакет целебного сбора.
Спустя четыре месяца доктор Пейс вызвал маму, чтобы сделать тест на состояние костей. Процедура эта длилась почему-то очень долго, вдвое дольше обычного. Выйдя из госпиталя, мама расплакалась.
– Опять, наверно, что-то нашли… Так долго держали!
Я молчал. Я и сам так думал. Даже побоялся позвонить доктору. Но доктор Пейс через неделю позвонил сам – и голос у него был бодрый, почти радостный.
– Представь себе, результат отрицательный! Кости чистые, ты слышишь? Чистые! Через шесть месяцев после операции, без радиации, без химии… Такого я просто не помню в своей практике… Уж не знаю, что ты там делаешь с мамой, но ты можешь гордиться собой, Валера!
Какое же это блаженное состояние – чувство облегчения! Какое-то мгновение ни тяжесть забот, ни само земное притяжение не давят тебе на плечи… Будто ты паришь в невесомости…«Ну, спасибо тебе, табиб! Спасибо, доктор Мухитдин!» – пробормотал я. И помчался домой – порадовать маму.
Вскоре после этого мы снова отправились в Наманган – доктор предупредил, что ему надо видеть и прослушивать маму не реже, чем раз в 3—4 месяца. Забегая вперед, скажу, что за три года мы совершили восемь поездок к табибу. Вот так и стала наша жизнь постоянной дорогой – дорогой надежды…
Вторая поездка была какой-то особенно радостной. Мы ехали с хорошим анализом, в хорошем настроении. Волновались, конечно. Но доктор – он встретил нас, как старых добрых друзей – подтвердил, что основания для надежды есть.
