– Очень важные бумаги? – сочувственно спросила Катерина.
– Для кого-то, возможно, мелочи. Подумаешь, договор на поставку Наркомату иностранных дел двух легковых автомобилей! Как сказал бы repp Дитц: "Эрстэ швальбэ махт кайне фрюлинг!" Первая ласточка не делает весны! А для меня это – крах всей карьеры!
Константин удивленно замолк, слыша, как Катерина шепотом повторяет произнесенную им немецкую пословицу.
– Вы изучаете немецкий?
– Она всё изучает! – снисходительно пояснил Чёрный Паша, – Мне за морем бывать доводилось, кой-какие языки знаю. Веришь, замучила меня: как по-турецки то, как по-гречески это? С первого раза всё запоминает!
– И вы поняли, что я сказал? – спросил её ночной гость.
– Я не знаю, что такое – швальбе.
– Швальбе – это ласточка… Вам же учиться надо!
– Була в мене такая мрия, але я зараз одружена жинка.
– Ну и что же, что замужняя! – заволновался Константин. – Ведь мрия по-украински – мечта? Революция освободила женщину, поставила её в один ряд с мужчиной. Никакого домостроя! Только равноправие. Теперь женщине открыт доступ в любое учебное заведение России! И никто не посмеет отказать вам в приеме только потому, что вы дочь рабочего или крестьянина. Главным мерилом будет только талант!
Чёрный Паша мог бы согласиться с ним: если Катерина талантлива – пусть учится, но слишком неравнодушный, по его мнению, тон молодого человека вызвал у него нешуточную ревность. Его, как человека, накормили, приютили, а он… Неизвестно, чем бы закончилось "закипание" Чёрного Паши, но тут вмешался терпеливо ждущий Синбат:
– Будем мы, в конце концов, есть картошку, или пусть тоже в уголья превратится?!
Константин ловко очистил горячую картофелину, перебрасывая её с руки на руку и продолжая говорить – видно, эти мысли не давали ему покоя.
– Конечно, нам привыкнуть к этому будет нелегко, ведь почти всю историю развития человечества мужчина старался держать женщину на коротком поводке, приписывая себе исключительное право решать, что для неё хорошо и что плохо. Теперь женщина сможет работать наравне с мужчиной, станет его подругой и соратницей в борьбе…
– А если она не захочет? – спросила Катерина, глядя на вспыхивающие последним светом угольки.
– Чего не захочет? – ошарашенно спросил оратор, прерванный в самом апофеозе своего выступления.
– Не захочет быть… соратником, а захочет быть просто женщиной беззащитной, слабой?
– Умница! – Чёрный Паша опять чмокнул её в ухо и стал потихоньку кормить очищенной картошкой.
