В московском цирке остались немногие из выпускников, – но о том, где работать Романовой, вопроса даже не возникало: конечно, в столице, ведь она получила диплом с отличием и была гордостью училища! Оставили и Наташину подругу – Анечку Труцци, её мужа Федора Красавина и ещё несколько человек, с которыми, впрочем, Романова близких отношений не поддерживала.
Кроме этой симпатичной цирковой пары остальные гости были людьми военными. Прежде всего Вася Альтфатер с женой Липой, которая за полгода до революции окончила Фребелевские курсы, готовившие воспитательниц для детских дошкольных заведений и состоятельных семей, и теперь работала в системе образования.
Рядом с ними за столом сидел недавно вернувшийся с Южного фронта Андрей Гойда. Умный, начитанный, эмоциональный, он во время разговора так горячо жестикулировал, что успел взмахом руки сбросить на колени жене рюмку с вином, но сконфузился ненадолго. Гораздо дольше извинялась и волновалась его супруга Елена, тихая и скромная женщина, будто выбранная Андреем по контрасту с самим собой.
Военврач Николай Крутько был несколько старше своих товарищей, ему недавно исполнилось тридцать два года, и именно на дне его рождения Наталья познакомилась с Николаем и его женой Светланой. Познакомилась недавно, а кажется – всю жизнь знала этих жизнерадостных, хлебосольных людей, у которых в разное время перебывал в гостях чуть ли не весь Реввоенсовет. Секрет был в том, что и муж, и жена любили и умели готовить, но, поскольку Светлана происходила из кубанских мест, а Николай – из Вологодчины, кулинарные школы у них очень отличались. Ссоры между супругами случались только на этой почве.
Нередки были случаи, когда в разгар трудового дня кто-то из офицеров штаба откидывался на спинку стула, закрывал глаза и мечтательно говорил:
– Я вчера у Крутько ел заливное из телячьих хвостов… Пальчики оближешь!
Казалось бы, визиты товарищей должны были задолго до зарплаты опустошать семейную кассу гостеприимных хозяев. Но воистину рука дающего не оскудеет! Почти каждый приходящий к ним на трапезу приносил что-то и с собой, так что приходилось у Крутько есть не только хвосты, воблу и ребра, но и форель, вырезку, а то и черную икру. Все это немедленно выставлялось на стол и съедалось с одинаковым аппетитом.
Детям для праздника Романовы выделили "теплую" комнату, а взрослых гостей решили "греть" изнутри. Тем более что по календарю зима закончилась, хотя холодный март 1923 года пытался опровергнуть этот документальный факт.
