– Едем, инженер, в центр согласовывать, не то нас банк по миру пустит.
Треухов еле успел позвонить домой. Гаврилин торопил к скорому.
Строители пробыли в Москве пять дней. Центр был побежден. Ссуда была восстановлена в прежнем размере.
Покуда строились и монтировались трамвайная станция и депо, старгородцы только отпускали шуточки.
Куплетист Федя Клетчатый осмелился даже в ресторане «Феникс» осмеять постройку в куплетах:
Приезжали меня сватать,
Просили приданого,
А папаша посулил
Трамвая буланого…
Но когда стали укладывать рельсы и навешивать провода на круглые трамвайные мачты, даже такой неисправимый пессимист, как Федя Клетчатый, переменил фронт и запел по-иному:
Елекстрический мой конь
Лучше, чем кобылка.
На трамвае я поеду,
А со мною милка…
В «Старгородской правде» трамвайным вопросом занялся известный всему городу фельетонист Принц Датский, писавший теперь под псевдонимом «Маховик». Не меньше трех раз в неделю Маховик разражался большим бытовым очерком о ходе постройки. Третья полоса газеты, изобиловавшая заметками под скептическими заголовками: «Мало пахнет клубом», «По слабым точкам», «Осмотры нужны, но при чем тут блеск и длинные хвосты», «Хорошо и… плохо», «Чему мы рады и чему нет», «Подкрутить вредителей просвещения» и «C бумажным морем пора покончить», – стала дарить читателей солнечными и бодрыми заголовками очерков Маховика: «Как строим, как живем», «Гигант скоро заработает», «Скромный строитель» и далее, в том же духе.
Треухов с дрожью разворачивал газету и, чувствуя отвращение к братьям писателям, читал о своей особе бодрые строки:
«…Подымаюсь по стропилам. Ветер шумит в уши.
Наверху – он, этот невзрачный строитель нашей мощной трамвайной станции, этот худенький с виду, курносый человек, в затрапезной фуражке с молоточками.
Вспоминаю: «На берегу пустынных волн стоял он, дум великих полн».
Подхожу. Ни единого ветерка. Стропила не шелохнутся.
Спрашиваю:
– Как выполняются задания?
Некрасивое лицо строителя, инженера Треухова, оживляется…
Он пожимает мне руку. Он говорит:
– Семьдесят процентов задания уже выполнено…»
Статья кончалась так:
«Он жмет мне на прощанье руку… Позади меня гудят стропила.
Рабочие снуют там и сям.
Кто может забыть этих кипений рабочей стройки, этой неказистой фигуры нашего строителя?
Маховик».
Спасало Треухова только то, что на чтение газеты времени не было и иногда удавалось пропустить сочинения т. Маховика.
Один раз Треухов не выдержал и написал тщательно продуманное язвительное опровержение.
