И все равно же, что-то сугубо свое, личное проговаривают-ло-почут, на миг, отходя душою, на миг, проникаясь как бы забытым, интимным, недоговоренным, тщась продлить миг сближения своих сердец как можно долее...
И дай-то Бог, чтоб противоположное сердце помягчело, уступило, припомнило бы ушедшее (не сгинувшее ведь), когда-то давным-давно неизъяснимо сладостно звериное, безрассудно чувственное. Какие-то стоны и замирания сердечные и прочие всегда же необходимые истовые томления не растраченные же...
Не растраченные в пошло проходных похотливых изменах, в междоусобных и во все времена больно ранящих ругалищах-бранях, когда идут в дело самые подлые приемы, предупреждения, слова-выражения, угрозы и даже физические действия...
Ведь не было же у нас подобных типических супружеских подвигов, которыми можно было побахвалиться перед приятелями и друзьями нашими общими и личными. Обошлись вот как-то без трагических фарсовых опытов, которыми так изобильно богата повседневная супружеская жизнь... в кинофильмах, в художественной прозе.
И, видимо, для некоторых наших приятелей (моя ненаглядная как-то бесхитростно поведала мне об откровениях одной ее давней подружки, ее приятельницы глубокое и простодушное недоумение такой одно-постельной прозой...) наша с Милкой добропорядочная жизнь представляется такой скукой, таким невежественным, нецивилизованным прозябанием, такой бездарной нехудожественной беллетристикой, что о подобных супружеских отношениях вслух неудобно говорить в порядочном, приличном обществе, потому как за идиотов полноценных посчитают, за еретиков старо-обрядных.
Короче, - за малодружественных иноверцев...
И я, такой вот недоделанный еретик, лежу и горько вопрошаю у примлелой души своей: почему же так не интересно, не захватывающе, до обидности однотонно и буднично устроена моя супружеская вполне устроенная жизнь?
Жизнь типичная, стандартная, как и сама мебель в нашей типовой двухкомнатной квартире, впрочем, как и сама эта многоэтажная коробка из железобетонных панелей улучшенной планировки.
Дом-пенал, воздвигнутый на месте разоренного, порушенного вишневого сада. Железобетонный короб, воздвигнутый еще советским районным зодчим прямо посередине сшибающихся столичных децибелов. По одну стороны полноводная справная река - Ярославское шоссе - этак метрах в двухстах, и недалече же (а на слух, как бы под боком) сортировочные грузовые горки станции "Лосиноостровская" - Лосинка, с буцканьем, скрежетом, всесуточ-ной громкоговорящей связью: с перебранкой, заигрыванием, деловым трепом...
