Наконец Ли Хан вспомнил, что лично ему подвиг изгнания Черных Прядей по-любому не светит, и повернулся ко мне.
– Уважаемый, вы ведь поняли, в чем дело? – заговорщицки понизил голос он. – Жители деревни попали в затруднительное положение. Эту возможность нельзя упустить!
Ну-ну. Возможность чего я так должен бояться упустить? Приложить силы для общей пользы? На фиг!
– Деньги у них есть? – в лоб спросил я. Моя работа им обойдется очень дорого!
– Деньги у них, что удивительно, есть. Все даже лучше! – просиял белый. – Эта скотоводческая община производит на продажу колбасу и копчености. Особенно сальчу – деликатес, достойный стола Наместника. Представьте себе: вяленая говядина, пряности и совсем чуть-чуть жира, все это измельчается, плотно прессуется, коптится в дыме степных трав, а потом нарезается тонкими, полупрозрачными пластинками, полностью сохраняющими аромат продукта… – Ли Хан причмокнул с видом заправского гурмана.
Я чуть слюной не захлебнулся. С черными так нельзя! После месяца, прожитого на каше и консервах, мысль о копченом мясе парализовала мою способность здраво рассуждать. В конце концов, Черные Пряди – достаточно простая для изгнания нежить…
– Расценки я выставил такие же, как и ваш уважаемый друг-капитан, – не встретив возражений, продолжил белый. И тут же с невинным видом поинтересовался: – Так мне сказать, чтобы резали барашка? Пока шашлычок промаринуется, то да се…
– Будет готово – зови. Почистить я за сегодня успею, а отвращающие знаки – завтра наложу.
И знаете что? Шашлык из молодого барашка, да со свежей зеленью, да под виноградное вино, да после четырех часов интенсивной ворожбы… Неописуемо!
У скотоводов мы задержались почти на два дня – спасенные от разорения жители деревни закатили праздник, на котором я узнал об обычаях Са-Орио много нового и интересного. Например, то, что овсянка – для нищих, а уважаемые граждане империи едят плов и непременно – на курдючном сале. И то, как на самом деле должен выглядеть пирожок с сыром – это горячее, воздушное, пропитанное маслом чудо, особую пикантность которому придает разлитый сверху яичный желток. А еще то, что кухня Краухарда определенно испытала на себе заморское влияние, иначе невозможно объяснить нашу общую трогательную любовь к перцу. Если бы не необходимость спешить на встречу с Ридзером, я бы тут неделю отъедался. Увы! На рассвете третьего дня, когда похмельем, кажется, маялись даже куры, я неторопливо вырулил на тракт и затарахтел в сторону Арх-харама.
