– У нас не было выбора. – Су’Никар поджал губы. – Он над нами глумился! Сказал, что ему плевать на волю Наместника или Императора. И что чужаки – не образец человеколюбия. Пока они обращают свою силу против врагов всего сущего, но в будущем он за это не поручится.
– И лучше будет к ним не лезть, – подтвердил Су’Хамат.
– Потом Т’Ахиме стал уговаривать жреца взять его с собой, чуть на коленях перед ним не ползал! Ну, мы не стали зевать и рванули в разные стороны. Так и ускользнули.
Взгляд Ана’Рассе забегал:
– Мы ведь должны остановить… принять бой…
Су’Хамат скептически скривился.
– А что ты сделаешь с этим? – Су’Никар наподдал пальцем в «хранитель».
Амулет висел на шее изгоняющего с того самого дня, как плети учителей заставили его прикоснуться к силе. Ни снять эту штуку, ни забыть про нее Су’Никар не мог. До тех пор пока пастырь не остановит действие волшебства, даже прикасаться к Источнику было рискованно: засекут – изувечат.
– Ну ведь само по себе это ворожбе не мешает… – начал было Ана’Рассе.
– Я что-то не понял, – посуровел Су’Никар. – Или вы подвергаете сомнению Уложение, почтеннейший?
Нахальный человек отшатнулся:
– Нет-нет, ты не так понял!
– В таком случае что вы нам прикажете?
– Мы возвращаемся в Тусуан! Нужно предупредить Наместника об угрозе как можно быстрее.
– И никакой ворожбы, пока нового пастыря не найдем! – Су’Никар зыркнул на учеников. А то поймут что-нибудь не так, дурни! Да, остановить проклятие как таковое «хранитель» не мог (это сделало бы его слишком неизбирательным), просто делал смертный приговор отсроченным – первый же пастырь, обнаруживший, что изгоняющий пытался ворожить без присмотра, обязан будет привести его в исполнение. Проще думать про себя, что амулет убивает!
Все понятливо покивали.
Как ни странно, разочарования Су’Никар не испытывал – выяснение отношений с чужаками, пусть несколько опосредованное, все-таки состоялось. Изгоняющий доподлинно установил, что они имеют право гулять по Са-Орио сколько захотят – священное право сильного, а если Анатари’Шарп чем-то недоволен, он может сразиться с ними сам. Там такие звери – жрецом не проймешь! Останки изгнанного гостя, чай, все видели…
Смыться без потерь не удалось: произошло типичное до ломоты в зубах событие – сердобольный белый приволок в дом какую-то дрянь. Дрянь выглядела как битый жизнью бродяга лет двадцати, невероятно грязный, оборванный, завшивевший и голодный. Мы, черные, работали в поте лица, перетаскивая из деревни наготовленную нам в дорогу провизию, а этот нахлебника приволок! Причем явно – припадочного: вылупился на нас и замер, как сурок над норкой. Что ж за напасть такая…
