Я зевнула. Глаза слипались от усталости, хотелось просто лежать и не шевелиться, не думать ни о чем, а потом проснуться в собственной постели. Увы. Моя драгоценная мачеха, санна Теодора, оказалась до варгов предприимчивой и хитрой сволочью… Я стиснула челюсти. Все-таки вернусь. Обязательно. Чего бы это ни стоило. И тогда посмотрим, чья возьмет.
Неотвратимо наплывали воспоминания – о том, как санна Теодора появилась в нашем с отцом доме. Ну как появилась: скорее, просочилась, медленно, постепенно. Сперва одной ножкой, затем и второй.
– Ах, саннор Филипп, какая у вас премилая дочурка! – щебетала она. – Хочешь леденец, солнышко? А карамельку?
И я, десятилетняя дурочка, брала – сперва прозрачный кисленький леденец в хрустящей обертке, потом карамель с апельсиновой начинкой, потом яблочко… И невдомек мне было, что папа умилялся, глядя на все это, и сам думал о том, что, хвала Господу, нашлась женщина, которой не наплевать на чужого ребенка, на сироту.
– Ах, саннор Филипп, ваша девочка растет такой красавицей! – то и дело слышала я. А потом уже было: – Дорогой, давай купим Коре во-он то платье, оно замечательно будет смотреться с тем манто из чернобурки, что я ей подарила. Дорогой, ты же видишь, как я пекусь о будущем твоей дочери? Давай не будем торопиться с браком, она так молода, еще успеется…
Тварь. Какая же тварь. Красивая, но ядовитая, как гадюка.
Что я сделаю в первую очередь, когда выберусь отсюда? Отправлюсь на Кардилию, наш остров, к личному нотариусу моего отца… Он был верным человеком. Да, пожалуй, начать нужно будет с него…
Что делать дальше, я не успела додумать, потому что меня окликнула Айта:
– Санна Кора?
Я торопливо села: девочка стояла в дверях с подносом, на котором исходили горячим паром миска и кружка.
– Санна Левия приказала вам принести, – сказала Айта, приближаясь.
Я приняла у нее из рук поднос, невольно принюхиваясь к содержимому миски. Туда Левия от души наложила каши с мясом, и мой желудок только что восьмеркой не свернулся от аппетитного запаха. Рядом лежала краюха темного ноздреватого хлеба, намазанная тонким слоем масла.
– Спасибо. – Я поставила поднос на колени и взялась за еду. Уже с набитым ртом совсем невоспитанно сказала: – Ты присаживайся. Посиди со мной. Какие новости?
Айта опустилась рядом на кровать, и я отметила, что сегодня она бледнее обычного, а щеки, наоборот, горят неестественным румянцем. Снова в груди шевельнулся мягким перышком дар – моя магия, которую я унаследовала от матушки. Магия эта тянулась невесомым вьюнком в сторону Айты, щекотала под кожей.
