Вы спрашиваете, можно ли отключить остальных роботов? Чик так пультом – и готово. Теоретически – да… Но беда в том, что никто не знает, где и под какими личинами они скрываются. Не думаю, что ходят пешком и пользуются общественным транспортом… Один уж, может, руководит какой-нибудь корпорацией, другой – президент какой-нибудь страны. Совать всем президентам в лицо пультом от телека? Ха-ха…
– А если не в лицо?
– Дальность действия – десять метров, но попробуйте приблизиться. Телохранители вас самого отключат, уже метров этак за триста… А тот выступает каждый день по «ящику» с искусственной улыбкой, обещает зрителям благ и процветания в обмен на любовь и преданность. Сам же презирает этих самых зрителей, как робот МакКолли – нас с вами. А еще, глядишь, начнет массово штамповать себе подобных. И, судя по всему, – уже начал…
– А пульт у вас всё время с собой?
– Под нашим контролем больше сотни машин, с которыми мне и моим специалистам необходимо ежедневно иметь дело, корректировать их действия. У нас нет права на сбои. Мы контролируем роботов, чтобы роботы не контролировали нас. В важности этой работы я сегодня лишний раз убедился.
Алекс смотрел на Ричарда и удивлялся: как человек может брать на себя такую ответственность, быть твердо уверенным в правильности своих действий и при этом не бояться ни смерти, ни злословия со стороны тех, кому неизвестна вся правда…
– Вы ведь до сих пор в розыске, и все убеждены, что вы убили четырех человек. Каково это – жить с клеймом злодея? Может, теперь, когда все пазлы сложились, настало время обо всём рассказать людям?
– Да, теперь бы я без труда доказал свою невиновность. Об этом я мечтал долгие годы… Но как вернуть доброе имя тем, кто этого сделать уже не может? Думаю, есть вещи куда более важные, нежели какие-то условности, включая мое доброе имя. А Бог, как вы заметили, всё видит и так. Главное теперь, чтобы не было новых непоправимых ошибок. А значит, у нас еще много работы… В этом теряющем человеческое лицо мире нужно помогать людям, защищать этот мир от того, чего мир сам может и не видеть. Согласитесь, если существует тайное зло, то должно существовать и тайное добро. Стало быть, и битва между ними должна вестись по иным, невидимым глазу правилам. А всё тайное, как мы знаем, когда-нибудь становится явным. С нашей и вашей помощью, дорогой Алекс…
– А помните, Ричард, вы говорили, что Христос демонстрировал пример смирения, законопослушания. Я подумал: а как же вы, законник, не подчинились тогда решению суда и совершили побег?
