— Или я, — неожиданно прошептал мне на самое ухо Тресвен, отчего страх вновь пощекотал мое сердце ледяными пальцами.
Их было слишком много… Всего было слишком! Прикосновений, в которых я таяла и терялась, будто солнечный луч в чаще леса. Ласк и острых ощущений — в них растворилась ледышкой в кипятке. Я почти не понимала, кто меня целует, кто ласкает грудь, шею, руки, бедра… Все завертелось в нарастающем круговороте алых пятен и вспышек. То, что творил языком Эрриан, выбило последние мысли из головы и разожгло настоящий пожар в груди, а напористые ласки его братьев добавили масла в этот огонь. Я будто летела навстречу солнцу. Ощущая его нестерпимый жар, осознавая, что вот-вот сгорю заживо, не могла остановиться.
— Еще, еще… Умоляю, еще!
Собственный крик оглушал, тело выгибалось, извивалось змеей в сильных руках мужчин. Пальцы Эрриана впивались в бедра, удерживая на подушке, а его губы и язык на лоне зарождали пламя внутри меня. Вспышка, разорвавшая реальность, оглушила и ослепила, и я рухнула вниз. Все еще находясь в объятиях братьев, летела в пропасть, из которой нет возврата. А по телу прокатывались волны нестерпимого наслаждения.
Дыхание рвало грудь, веки стали тяжелыми и начали закрываться…
— Смотри на меня, — прошипел Акзэл.
В зазоре полуопущенных век я видела, как полыхают огнем зрачки его золотистых глаз, насколько острыми стали черты лица, вырисовывая образ хищника, желающего единолично обладать жертвой.
— Акзэл, в сторону, — холодно приказал Эрриан. — Мирабель нужно передохнуть до самого ритуала.
— Наоборот, — возразил Тресвен. — Сейчас, когда тело расслаблено, ей будет не так больно принять нас троих.
По моей коже пробежался морозец, в груди закружился снежный вихрь возвратившегося страха.
— Не бойся, — мгновенно ощутив его, шепнул Эрриан. — Я буду нежен.
— Тебе понравится, — оскалился Акзэл.
Тресвен молча поднял меня на руки и шагнул к алтарю.
Перед глазами мелькнула стена, затем все внимание занял серебристый от разбуженной магии камень. На него спиной лег Эрриан. Он протянул руки, а его член качнулся и прижался к животу. Я дернулась и вцепилась взглядом в лицо мужчины. Пронизывающе яркая радужка, острые линии напряженных скул, приоткрытые от влажных поцелуев и интимных ласк губы. Я смотрела лишь на него, убеждая себя, что мы одни.
Да, конечно, нас четверо, но представлять, что это не так, казалось безопасным. Тресвен помог мне опуститься на алтарь, а Эрриан поддержал. Положив обжигающие ладони мне на бедра, он потянул меня на себя, принуждая сесть на него верхом. Промежностью я ощутила твердую плоть и неудержимо задрожала. Вот-вот все случится, и от понимания сердце совершило кульбит.
