Вурц проницательно смотрел на баронессу. Она смутилась от этого испытующего взгляда.
– Вас не удовлетворяет мое объяснение? – спросила она.
Вурц пожал плечами.
– Слушайте меня внимательно, баронесса: брат ваш убит. Из политических соображений – может быть, высокопатриотических, я это допускаю – он скрывал свое пребывание в Вене. При нем мы находим записку: «Завтра в восемь часов утра вызвать Фернкорна». Затем названный Фернкорн, ваш жених, едет с ними в Италию, то есть в ту самую страну, которая заинтересована в упомянутых бумагах. Я перехватываю бумаги и получаю от вас неожиданное признание, что вы купили их за тридцать тысяч крон! Вы сестра шпиона, невеста начальника штаба обокраденного фельдмаршала… и передатчика документов! Если вы отказываетесь назвать мне имя вора, то я могу видеть в этом прямое указание на то, что жених ваш замешан в этом. Следовательно, мне остается только обратиться к капитану Фернкорну за соответствующими справками… и обратить на него внимание властей в том случае, если эти справки окажутся недостаточными.
При этом прямом нападении баронесса, видимо, растерялась и тщательно искала выход из того трудного положения, в которое неожиданно попала.
– Вы обещали мне, – пролепетала она, – замять это дело.
– Только одно, баронесса, только одно! Вы забываете, что еще остается убийство! Вы забываете, что при убитом была найдена компрометирующая записка. Что мог иметь общего итальянский шпион с австрийским капитаном генерального штаба? Быть может, тут-то и кроется разгадка. Быть может, наше первоначальное предположение о романтической подкладке убийства несостоятельно, а дело сводилось к тому, чтобы убрать с дороги опасного человека, который знал больше, чем ему знать следовало! Полагаю, что при таком неблагоприятном стечении обстоятельств капитану самому желательно будет снять с себя даже тень подозрения. В его интересах, как и в своих, вы должны были бы откровенно рассказать нам все, что знаете.
Мета с грустным упреком взглянула на говорившего.
– Насколько я понимаю, – тихо сказала она, – все подозрения теперь направлены на Франца. Повторяю вам еще раз – он ни в чем не виноват! Если я решилась вмешаться в это проклятое дело, то не из страха за жениха, а из боязни потерять свое счастье, да… свое счастье! Господи, неужели все это надо объяснять!
– Я понимаю, что вы хотели замять это дело – немного странным образом, говоря откровенно, из уважения к вашей семье и к служебному положению вашего жениха. Но я совершенно отказываюсь понять, почему вы просто не хотите мне сказать: «Я купила бумаги у того-то и того-то»?
