– Странная пылкость чувств для невесты капитана Фернкорна.
– Молчите! – дико крикнула баронесса; она была вне себя, глаза ее метали молнии. – Не втаптывайте хоть это имя в грязь! Джиардини был мне дорог… Это самое… невероятное… самое ужасное… и вы могли предположить… Господи, как я ненавижу вас, задушить могла бы… так ненавижу!
– К делу, баронесса, к делу. Вы признаете себя убийцей Джиардини?
– Нет! – хрипло закричала баронесса. – Нет… тысячу раз нет!
– Докажите?
– Послушайте… верите же вы во что-нибудь? Ведь и в душе полицейского есть же что-нибудь человеческое!.. Клянусь вам благополучием сестры, жизнью отца, что я не причастна к этому преступлению. Верите ли вы мне?
– Разве дело в том, во что я верю или не верю. Нам нужны доказательства, нам нужны факты, а не чувствительные сцены.
– Вот как! Так моя клятва для вас ничто… Еще бы… клятва убийцы… Что ей стоит произнести ложную клятву, не так ли?… Что ей стоит поклясться жизнью любимых существ, если она не остановилась перед тем, чтобы разрушить жизнь… близкого… человека? Ведь так я говорю, так? Ах, к чему я все это говорю, – вдруг заметалась она, не в силах совладать со своим волнением и нервно теребя зажатый в руке носовой платок. Слова отрывисто, со свистом срывались с ее дрожащих губ.
Но вот она выпрямилась и с угрозой взглянула на комиссара.
– Что вы намерены предпринять? – спросила она.
Комиссар пожал плечами.
– У меня два выхода, – вежливо, но твердо проговорил он. – Дать свисток сейчас же… или уйти. Если я дам свисток, то мой агент, который сторожит внизу, доставит сюда полицейского, а затем мы вас арестуем. Уйти я могу лишь с тем условием, что вы немедленно же уложите свои вещи и вернетесь со мной в Вену, причем бессменное общество мое или моего агента будет для вас обязательно, пока вы не предъявите нам доказательства своей невиновности. Если вы невиновны, то вам нечего бояться предлагаемого путешествия. В случае отказа я буду вынужден, как это мне ни неприятно, прибегнуть к содействию здешних властей.
Баронесса Штернбург раздумывала недолго.
– Не думайте, – сказала она, – что я испугалась ваших угроз. Я знаю наверно, что австрийскому полицейскому агенту арестовать дочь первого сенатора Венеции не так просто. Это должно произойти путем дипломатических сношений, и пока не состоится соглашение – вы мне не страшны. Я еду для того, чтобы доказать вам свою невиновность. Но вы должны дать мне два дня.
– К сожалению, не могу.
