Скромное платье из легкой голубой бумажной материи облегало ее чудный полуразвившийся стан. В небрежно сколотой косе воткнута была белая чайная роза, а дивные ножки были обуты в туфельки желтой кожи.
Она смотрела, как мы уже сказали, грустно, почти печально, своими глазами цвета польского неба.
Казалось, сумерки природы, затуманившие небо, отражались и в этих глазах.
Порой на ее выточенном точно из слоновой кости лбу появлялись чуть заметные складочки, а красиво и тонко очерченные губки нервно передергивались.
Маргарита Максимилиановна переживала происшествие сегодняшнего дня – столкновение с отцом и «тетей», как она называла женщину, ставшую на место ее матери.
«Без всякого права!» – обыкновенно мелькало в ее уме, когда она об этом думала.
«Нет, я уеду, уеду… Пусть он увезет меня… Ведь я поеду с ним к бабушке… Здесь я жить не могу…»
В это время из сада на террасу легкой поступью поднялся мальчик лет четырнадцати, одетый в суровую парусиновую пару.
Брюнет, с выразительными чертами лица и лоснящимися кудрями, он положительно мог назваться красавцем.
– Марго, ты опять плакала! – грудным голосом воскликнул он.
– Это ты, Макс… – остановила на нем взгляд Маргарита Максимилиановна и деланно улыбнулась.
– Не притворяйся, ты плакала, плакала… – говорил мальчик. – Она тебя опять обидела… О, как я ненавижу ее…
– Что ты, что ты, Макс… Она тебе мать…
При последнем слове глаза молодой девушки наполнились слезами.
– Что же из этого, а ты мне сестра по отцу… и я люблю тебя… больше ее…
Мальчик опустился на стоявшую около качалки скамеечку и вперил в Маргариту Максимилиановну почти страстный взгляд.
– Не говори этого, Макс, и не гляди так, ты знаешь, я этого не люблю…
Мальчик опустил глаза.
– Опять из-за Савина… – после некоторой паузы начал он.
– А то из-за чего же… Но Николай Герасимович только предлог, она рада есть меня из-за каждого пустяка, из-за всякого куска хлеба… Я не могу… Я убегу, Макс…
– И я с тобой…
– Нет, Макс, ты оставайся, я убегу к бабушке…
– К бабушке… С ним… – в глазах мальчика блеснул ревнивый огонек.
– Он только проводит меня… Он честный, Макс, он хороший…
– Все они честные и хорошие… – проворчал мальчик.
– Он любит меня…
– Все они любят…
– Он сделал мне предложение…
– Ты говорила об этом отцу… и ей?.. – последнее слово он произнес, как будто не найдя другого названия.
– Говорила.
– Ну и что же?..
– Она настроила отца… Он за Колесина…
– За эту накрашенную куклу… Он ведь шулер, говорят… – презрительно уронил Максимилиан Гранпа.
