– Какой она была? Почему она пришла именно к вам? – Костя делал небольшие пометки на листе бумаги.
– Она пришла по рекомендации своей подруги…
– Матвеевой Лидии Павловны, которая тоже вас как-то посещала, верно? – он протянул фотографию, и Зверев, всмотревшись, кивнул. – Вы знали, что Зосимова стала крёстной для её дочери?
– Не понимаю, почему вы это спросили, но да, она мне рассказывала.
– Зачем?
– Ответ на этот вопрос связан с тем, для чего Зосимова вообще стала записываться ко мне на приёмы – в какой-то момент жизни ей стало скучно, и она решила, что это хорошая попытка развлечься, этаким образом, знаете ли, сменить обстановку. Потому она с удовольствием рассказывала о том, что происходило в её жизни, и иногда даже с интересом слушала мои рекомендации, – чуть усмехнувшись, отметил он.
– Она говорила, какие у неё были отношения с Ивановой?
Зверев задумался и на миг даже отодвинул от себя сигару.
– Знаете, они всегда были разными. Слишком разными, чтобы быть действительно хорошими подругами… – странно сказал он, наконец.
– Почему?
– Думаю, отсутствие общего дела играло свою роль. Характеры у них были несхожими: Зосимова была бесшабашной, жизнерадостной, с крепкой жизненной позицией, она обладала даже определённого рода смелостью. А Иванова – более хрупкой конституции. Её мысли, её потребность задумываться о других сферах жизни – нематериальных, так сказать, – накладывают на неё особый отпечаток ранимости, некоей нервности и растерянности в обычной жизни. И хотя на моих сеансах она также, как и Зосимова, рассказывала о своей жизни, о своих обычных днях, о своём самочувствии в окружающем её мире, в отличие от подруги её рассказы всегда носили несколько упаднический характер. Эти молодые женщины были слишком разными… Потому, думаю, действительно хорошими подругами их могло бы сделать только что-то общее, какое-то дело или нечто иное, что сблизило бы их, а так…
«Таким объединяющим фактором для них оказалось получение наследства, но ему об этом говорить не обязательно…», – отметил про себя Костя и вслух спросил:
– И вы пытались привести Иванову к жизнерадостному восприятию действительности, какое было у Зосимовой?
– Нет, моя работа заключалась не в том, чтобы изменять её сущность, а в том, чтобы помочь ей обрести спокойствие и уверенность в окружающем мире, уверенность в том, что она сама делает в своей жизни…
– И она всегда рассказывала вам, что именно она делает? – уточнил Мадаев.
