И все это меня пугает. Я чуть не занялась сексом с ним в реке, и это не он меня соблазнял, я сама была абсолютно не против. Как я остановилась, я не знаю. Но знаю, что пора завязывать. Хотела затянуть Никольского в ловушку, а попалась сама.
Я вышла на берег и, не сдержавшись, оглянулась. Спасибо Сереже, он не стал меня удерживать, а поплыл в противоположную сторону. Я смотрела, как тело мужчины рассекает воду, словно хищник в своей стихии.
Я начала собирать вещи, раскиданные на берегу. Солнце скрылось, и я слегка поежилась от налетевшего ветра. Тело покрылось мурашками, но так даже лучше, отрезвляет.
Закончив со сбором вещей, я остановилась в раздумьях – не бросать же мне его здесь? Конечно, он навряд ли заблудится, но как-то это некрасиво – сначала завести не пойми куда, а затем исчезнуть. «Динамить тоже некрасиво» – подсказал внутренний голос, и я была с ним солидарна.
Я все же решила подождать Никольского, но говорить с ним было выше моих сил. Не представляю, какие мысли бродят сейчас в его голове, и как-то не хочу их узнавать.
Я вставила наушники в уши, включив музыку погромче, и села на песок, вполоборота развернувшись к воде.
Сережа плавал еще минут 10, не сбавляя темпа, затем медленно вышел на берег.
Кивком головы указал мне, что мы уходим и даже не стал вытираться.
Шли молча, я не выключала музыку, в надежде, что разговора удастся избежать и все само как-нибудь рассосется. Себе я дала установку больше не сближаться с мужчиной, никаких задушевных тем и детских воспоминаний, никакой физической близости и вообще постараться задуматься о статье.
Меня, правда, очень пугала следующая совместная ночь, после случая в воде, Сергей мог проявить инициативу, а я боялась, что окажусь слишком слабовольной.
До вечера мы практически не пересекались с Сережей. Он сам приставал к моей бабушке, чтобы она придумывала ему работу. Таким образом, за один день у нас были подпилены ветки яблонь, выкорчеван какой-то невообразимо сложный сорняк и починен забор.
Я понимала, что он злится, и не осуждала его за это. И даже была благодарна, что он, молча, вымещает злость в работе. Но как быть дальше, не знала. Мне нравится с ним разговаривать, я уже привыкла к его пошлым шуткам и вечной ухмылке, и смотреть, как он с серьезным лицом ходит по двору, стало невыносимо. Я чувствовала себя виноватой. Хотя, наверное, это было и не совсем так.
В итоге даже бабушка заметила нашу отстраненную холодность после речки. После обеда, за которым мы и пары слов друг другу не сказали, бабуля отправила Сережу заняться еще чем-то очень важным, а меня вывела на разговор.
