– Я тебя сейчас убью!
– И когда я наконец исчезну навеки – а это может произойти с минуты на минуту, – я хочу, чтобы ты запомнил, как упустил единственный в жизни шанс. Вместо этого, Майлз, я сейчас сидела бы у тебя на коленях. Между прочим, я могла бы даже поплакать немножко, чтобы ты почувствовал себя таким сильным, настоящим мужчиной и всякое такое. Если бы ты подошел ко мне с должным вниманием, поухаживал бы за мной, как надо… ведь я вовсе не похожа на ту карикатурную, одержимую старуху пуританку, которую ты втащил сюда без всякой необходимости. Твои утешительные ласки переросли бы в эротические, я не стала бы противиться тому, что ты воспользовался бы моим настроением… в подобных обстоятельствах это было бы вполне правдоподобно, и мы оба, совершенно естественно, оказались бы в положении, удовлетворяющем нас обоих. И это выражалось бы словом «любовь», Майлз, а не тем отвратительным техническим термином, который употребил ты. Мы слились бы в одно целое, нежно и страстно прощая друг друга. Весь эпизод этим и закончился бы, последняя сцена могла бы стереть все ранее нагроможденные нелепости. Но – не вышло. А ведь мы могли бы… твоя гордая мужественность в глубочайшем единении с моей самозабвенно отдающейся женственностью вызвала бы на моих глазах новые слезы, на этот раз – слезы плотского наслаждения.
– О боже мой!
– Представь только наши слившиеся в предельной близости тела, ожидающие вечной кульминации! – Голос умолкает, словно осознав, что слишком высоко взлетел в своих лирических пропозициях, затем продолжает несколько более умеренно: – Вот что ты разрушил. Теперь это – за пределами возможного. Навеки.
Он мрачно смотрит в тот угол, откуда раздавался голос.
– Поскольку я больше не способен тебя визуализировать, я не могу даже представить себе, что я такое упустил. – Подумав, добавляет: – А что касается ожидания вечной кульминации, это больше напоминает обыкновенный запор, чем что-нибудь иное.
– Ты просто невообразимо лишен всякого воображения! И всяких чувств к тому же.
Теперь он скрещивает на груди руки и с рассчитанным коварством устремляет взгляд на пустой стул возле углового столика.
– Впрочем, к твоему сведению, я все еще помню ту темнокожую девушку.
– Не желаю о ней даже и упоминать! И вообще, с самого начала эта идея была совершенно излишней.
– И как здорово она тебя переплюнула. Что касается внешности.
– Как же ты можешь судить? Ведь ты забыл, как я выгляжу!
