Молчание. Она наблюдает за действиями его правой руки.
– Пожалуй, надо мне вам о нем рассказать. Просто чтобы поставить вас на место. – Она с минуту продолжает за ним наблюдать. – Ну, это всего лишь непроизвольная реакция. Такого результата я могу добиться и собственными руками. – Она презрительно фыркает. – И мне довольно часто приходится это делать – ведь все вы, в большинстве своем, невежественны и ничего не умеете. – Рука его останавливается. Она раздраженно вздыхает: – Ох, боже ты мой! Да продолжайте же! Раз уж начали! – Он продолжает. – Не понимаю, отчего это мужчины так высоко ценят все это. На самом деле это вовсе не так уж увлекательно, как вы все с таким вожделением воображаете. Это всего лишь биологический механизм выживания. Способствующий выкармливанию. – Минуты две спустя она снова вздыхает и откидывается назад, опираясь на локти. – Честное слово. Вы все равно как лабораторные крысы. Чуть на кнопку нажмешь – и бегут со всех ног. – Она подвигается на кровати, опускаясь чуть ниже, но все еще опирается на локти. – Грызут и кусают. Кусают и грызут. – Молчание. Вдруг она садится и отталкивает его прочь. – Нечего все это делать, пока вы не развязали мой пояс. Все равно это только отвлекающий маневр с вашей стороны. Что вам сейчас и правда необходимо, так это ведро холодной воды. – Она шлепает его по руке. – Прекратите. Это очень хитрый узел. Если хотите в порядке исключения сделать что-нибудь полезное, лучше пойдите и закройте дверь. И раз вы уже встали, выключите по дороге свет.
Он идет к двери и закрывает ее, отгораживаясь от непроницаемой ночной тьмы, что за ней стоит. Она тоже стоит у кровати, повернув к нему обнаженную спину, обе руки – у бока – развязывают шафрановый пояс. Но, не успев сбросить тунику на пол, она оборачивается к нему, глядит через плечо:
– Будьте любезны! Мы и так слишком долго занимались вуайеризмом в этой отвратительной палате!
Он нажимает кнопку выключателя у двери. Белый плафон над кроватью гаснет, но другой – над самой дверью, видимо контролируемый снаружи, – по-прежнему светится. Не очень ярко, словно лунный свет в летнюю ночь.
Он извиняющимся жестом разводит ладони.
– Подлец! Вы сами это придумали. – Он поднимает руки, отрицая свою вину. – Нет, сами! Раньше об этом никаких упоминаний не было.
Тянется долгий миг: она пригвождает его к месту обвиняющим взглядом, потом поворачивается спиной и перешагивает через соскользнувшую на пол тунику. И вот уже стоит к нему лицом, держа свое одеяние перед собой, словно натурщица викторианских времен.
