Однако, через пару мгновений после окончания стрельбы, из дверей кольцевой казармы, недалеко от Тереспольских ворот, выбежала группа красноармейцев. Их было не очень много, – всего семь человек. Двое из них несли какой-то необычный пулемёт на станке. Издалека он напоминал уменьшенную копию ДШК, только станок без колёс и сиденья. Ещё четыре красноармейца бежали налегке, и один боец, – катил пулемёт Максима. Группа русских беспрепятственно пробежала от двери до поленниц. Ещё немного, – и они скроются в развалинах погранзаставы! Почему рота Гренца не стреляет? Или их выбили в результате этой короткой стычки, выстрелы которой мы слышали? Да ну, не может быть! Выбить роту с пулемётами, которая вот уже несколько часов занимается только тем, что укрепляет свою оборону? Нереально. Но почему же они молчат?
Группа красноармейцев мало того, что не полезла в подвал здания погранзаставы, – она нагло пересекла дорогу, идущую от Тереспольских ворот, и благополучно добралась аж до казарм 333-го полка! Это невероятно! Со стороны ворот по ним не прозвучало ни одного выстрела! Куда же делась наша 10-я рота?
Я спросил об этом подошедшего Хольца. Тот с недоверием выслушал меня, затем достал ракетницу и разрядил её в затянутое дымом пожаров небо. Буквально через минуту, от Тереспольских ворот взвилась ответная ракета. Не удостоив меня даже взглядом, Хольц молча развернулся и побрёл к радистам. Мда, неловко получилось. Значит, рота всё ещё там. Тогда почему они пропустили русских с пулемётами? И что за стрельба была поблизости от Тереспольских ворот? У Студента тоже на этот счёт мыслей никаких не было. Прикуривая одну сигарету от другой, Герхард посоветовал не забивать голову всякой ерундой. Может, он прав?
Немного ещё посидев со Студентом, поднялся. Пора менять Викинга. Заглянул по пути на лестницу: Вилли даже не шелохнулся. Как сидел отрешённо, без эмоций, глядя в одну точку, – так и продолжал сидеть. Мда. Практически полную копию Тиллеманна застал на балконе, только фамилия у копии была Райзингер. Викинг тоже не источал жизнерадостной энергии, но выглядел пободрее остальных.
Я занял позицию для наблюдения. В церкви всё по-прежнему, никаких изменений. Боже, как тянется время… Глядеть на апатичных камрадов противно, – они меня раздражают. Не знаю почему, но я бодр и относительно весел. Настроение такое, словно скоро должно что-то произойти волнительное и ты находишься в предвкушении. Однако, пока всё тихо. Эх, сколько же нам ещё здесь торчать?
