Немного помолчав, Ройс ответил:
– Ладно, господин лейтенант, – деваться нам всё равно некуда. Командуйте, мы готовы!
Хольц оглядел нас:
– Ну что, поехали? Штубе! – крикнул он в сторону лестницы, – давай гранату, начинаем!
– Кидайте! – это уже нам с Эмилем.
Отвернув колпачки с М-24, практически синхронно дёргаем за шнуры.
– На счёт «три»! – командую Эмилю. Тот кивает. Слышно, как шипит замедлитель. Главное, чтобы не рванула в руках…
– Раз! Два! – бьёт по ушам приглушённый взрыв со стороны лестницы, сразу за ним раздаются выстрелы маузера и короткие очереди МР-40, – Студент с Вилли уже воюют.
– Три! – кидаем гранаты вниз. Они подскакивают на бетонном полу и запрыгивают под хоры, – туда, где, по нашему мнению, сидят русские.
– Вперёд!!! – орёт Шульц группе Ройса, энергично махая рукой.
Те дают дружный залп в сторону дверей, затем вскакивают и бегут к окнам. На месте остаётся только пулемётчик. Он стреляет короткими очередями, прикрывая отход товарищей. Стрелки метают гранаты в сторону бокового выхода, вдоль галереи. Разрывы! Солдаты уже у окон, они дают ещё один дружный залп по дверям: кто стоя, кто с колена.
Как по сигналу, вскакивает Ройс и огромными прыжками несётся вправо. Падает за колонну, выставив пулемёт. Его товарищи благополучно выпрыгивают в окна. Всё чётко, слаженно, – как будто неделю репетировали! Мы с Эмилем кидаем вниз ещё по одной гранате: это всё, чем мы можем помочь камрадам в данной ситуации.
Викинг внешне спокоен, наблюдая с балкона за прорывом группы Ройса, но побелевшие костяшки пальцев, сжимающих пулемёт, выдают огромное внутреннее напряжение. Ему хуже всех: если мы с Райзингером занимались метанием гранат, то есть были при деле, то от него вообще ничего сейчас не зависит. Наш пулемётчик выступает в роли зрителя.
Вот Ройс длинной очередью добил ленту, вскочил на ноги и бросился к окну. Здесь он чуть замешкался: с ходу перемахнуть через окно мешает тяжёлый пулемёт. Кинув свой верный MG-34 на подоконник, Ройс ухватился за раму. Я бросил взгляд на Викинга, – тот весь подался вперёд, как бы помогая Иоахиму преодолеть последние сантиметры, отделяющие того от спасительного окна.
– Бросай пулемёт! – не выдержав, заорал справа Эмиль.
Даже если Ройс и слышал этот отчаянный крик, следовать совету Райзингера было уже поздно. Красноармейцы пришли в себя и открыли ответный огонь. Уже стоя на подоконнике, Иоахим вдруг дёрнулся, нелепо взмахнул руками и упал. Он был ещё жив и пытался подняться, ползая на коленях в пыли под окном, когда тяжёлая винтовочная пуля со звоном пробила его каску. Голова пулемётчика вспухла кровавым облачком. Выстрел опрокинул обер-гефрайтера Ройса навзничь, и он упал, широко раскинув руки в стороны. Будто бы вымещая свою злобу, русские продолжали стрелять в уже неподвижное тело пулемётчика, под которым стремительно расплывалась огромная лужа крови. Оказывается, пуля попадает в тело человека с таким мерзким чавкающим звуком… Его нельзя ни с чем спутать: услышав один раз, – этот звук будет с тобой навсегда.
