– Кого-кого? Какого ещё Лёню?
– Ой. – Блондинка закрыла аккуратный ротик ладошкой. Ага, я уже почти поверила. И ведь как давно мечтает замутить с Лёнькой, и жена не смущала, а теперь и вовсе оговариваться стала.
– Я тебе сейчас дам, ой! Иди давай, сейчас, я докурю…
– Вы же не курите.
– Так покурю перед смертью. Иди.
И, вытолкав неугомонную за дверь, села допивать успевший остыть кофе.
– Гадость… – Перекосило меня и с такой перекошенной физиономией я и появилась перед званным-не-званным гостем.
– Кому тут баранину затолкать в… – Не сбавляя оборотов после воспоминания о кофе, рыкнула я, издалека завидев знакомый бритый затылок.
– Я тебе её сейчас сам затолкаю в…
С таким же наездом услышала в ответ, и теперь уже могла разглядеть не только лысину, но и золотые фиксы, нос картошкой, бегающие чёрные глазки, да, впрочем, и всего Пашку.
С Пашкой мы познакомились лет шесть назад на одном черноморском курорте, где я его и накормила точно такой же бараниной, пытаясь поразить воображение и покорить пусть и не с одного взгляда, но с одного укуса точно. А когда он окончательно потерял голову и влюбился, я испарилась как осенний туман в ущельях гордых вершин. Видно покорила я его неслабо, если и через столько лет вспомнил вкус.
Смотрю, этот с лысиной и зубами лыбится, Лёня в а*уе, Людмилка хлопает ресничками и уже готовится ко взлёту, а я всё так же сурова и непоколебима.
– Ну, вот я и нашёл тебя, конспираторша хренова.
Повёл амбал плечами назад, улыбаться перестал и в два шага преодолел немалое, на первый взгляд, расстояние между двумя точками пространства. Меня он не то, чтобы скрутил, но придушил однозначно, зажимая хилую шейку в своём нехилом локтевом сгибе. Теперь осталось чуб потеребить костяшками пальцев и чёлка «Карлсон на вылете» мне обеспечена.
– Эй-ей, как нашёл, так и потеряешь, кто ж тебя кормить-то будет? – Запищала я, делая более жалостливый голосок, только Пашку жалость не берёт.
– Раз в пять лет – это не кормёжка. – Заныл он и хватку ослабил, позволяя мне высунуть язык и подышать как собачке. – Давай, признавайся, пойдёшь ко мне? Я тебе не этот жлоб, – кивок в сторону Лёни, – королевой ходить будешь, в долю войдёшь. – С корабля на бал начал Пашка, заглядывая своими нечестными глазами в мои полузакатившиеся.
– Я и здесь в доле. А если ты ещё и заставишь этого жлоба, – снова косой, но теперь уже мой взгляд в Лёнькину сторону, – продать мне всего один процент акций, то буду равноправная владелица.
