– Х-м. Хи-хи. Ха-ха, ха-ха-ха. – Тут же озвучила я свои мысли, но от дальнейшего музыкального сопровождения отказалась, посчитав его неуместным.
– Мне нужно возвращаться, меня ждут. – Пояснил Филя и я презрительно фыркнула.
– Это хорошо. – Сказанула, скрывая обиду, скрестила руки на груди и отвернулась, потому что пьяные слёзки это вам не шутки, они не подвластны разуму.
– Что хорошо?
Остановился Филя напротив капота, прекратив стремительное движение к водительской дверце.
– Что не все мужчины такие трудоголики как вы, Филипп Аркадьевич.
– Да что ты… Ты сейчас кого-то конкретного имеешь в виду?
– А это сейчас вы так ревнуете, да?
– Ревную. И проверять насколько я страшен в своей ревности не советую. – Рыкнул он, хотя я и не поняла подобного тона.
– Да бросьте, конечно же, никого конкретного я в виду не имею. Так, мечтаю, мечтаю… А, знаете, что?
– Что?
– Хорошо, что всё закончилось именно так.
– Как так?
– Никак. Так будет лучше.
– Ты сейчас о чём? Ты сама с собой говоришь, что ли?
– Ага, а вы призрак отца Гамлета.
– Какого ещё Гамлета?
– Классика, Филипп Аркадьевич, классика.
Он стоял, набычившись, и мысленно убивал меня всеми известными ему способами, а, судя по взгляду, знает он их немало, и мне нравился этот взгляд… и эти желваки на скулах, и блеск в глазах, жаждущих крови и зрелища. И я рискнула, снова приблизилась, провела указательным пальцем по щеке – он не шевельнулся, по губам, намеренно задевая внутреннюю поверхность нижней – он взглядом не повёл. Провела по груди, по животу, зацепилась ногтем за брючный ремень и была поймана вражескими ручищами и снова отвергнута.
– До двери проводить? – Вместо страстного поцелуя услышала в ответ.
– Спокойной ночи… Филипп Аркадьевич. – Выдохнула я, стряхнула его руку со своего запястья как самую отвратительную букашку и, не дожидаясь ответа, вошла в подъезд. И сегодня всё было на моей стороне: даже чип от двери нашёлся в привычно бездонной сумочке мгновенно.
– Импотент несчастный. – Буркнула в закрытую дверь, послушала шелест шин отъезжающей машины и своим ходом поплелась наверх.
Выходные провела в работе. Через восемь дней у нас важное мероприятие, а я вся в расстроенных чувствах. Аллочка не явилась и вместо того, чтобы добить её своим тяжёлым, неподъёмным настроением, я позавидовала девушке чёрной завистью: она-то просыпается в объятиях мужчины, а не как я, в объятиях похмельного синдрома.
Итак. Я работала, работала, а Филя всё не звонил. Не позвонил он и в понедельник, когда я снова пришла на работу в офис, на этот раз для того, чтобы написать заявление об уходе. Будем считать, испытательный срок я прошла, но от столь выгодной диспозиции решила отказаться, такой расклад для меня наиболее приемлем. Но в приёмной место обычного сухого буднично-рабочего «Здрасти» встретила восторженный вопль Аллочки, сухонький (видимо, чтобы любовница не приревновала) букетик Викторовича и благодарственную улыбку Гоши.
