Вскоре Лихунов отошел назад и грохнулся на хлипкий столик, который треснул и сломался под его весом. С лезвия и рукоятки капала кровь, она же медленно растекалась по блестящему полу от изуродованного тела.
Тишина, нарушаемая лишь треском доламывающихся частей столика, снова завладела этим местом. Тикание часов и удары капель о пол Лихунов не слышал: он был где-то далеко, но не тут.
Минут через пять все закончилось. Лихунов помахал головой, поднялся из под досок, отрубил кисть, замотал ее в лежащие портянки, сохнувшие на печке, и сунул в карман. Какое-то время Лихунов чувствовал нестерпимую мерзость, но вскоре все это прошло. Из под кровати он вытащил вещмешок, затолкал туда висящую на вешалке москвичку, вытащил из шкафа кальсоны с галифе, еще какие-то свитера и даже рубашку прихватил. В другой мешок он скинул все остатки еды, что валялись на уцелевшем обеденном столе, попутно глотая объедки хлеба, закинул свои трофеи за спину и жадно глядя на висящий ремень, направился к нему. Тяжелая кобура распахнулась, а в руке Лихунова оказался тяжелый «ТТ». Спрятав его в кармане грязных галифе, он вышел из дома, сразу перепрыгнул через забор, и, давя тонкий снег, углубился в голую рощицу деревьев, где и выкинул в снег обрубок кисти, чувствуя нестерпимое омерзение.
Глава 9.
«Я грешный человек, но объясните мне,
Как можно жить, не чувствуя вины»
--В.Волков, «Грешный человек».
–Будь он проклят! – закричал Горенштейн, бросая свою кепку на кровать. – Такого сотрудника потеряли! Этот лейтенант… черт, такого больше не найти! Твое мать, я уж думал его в УБХСС порекомендовать… Будь все проклято.
Кирвес с Юловым сняли свои кепки, глядя на лежащий в луже свернувшейся крови труп, и принялись за дело.
Летов подошел к помрачневшему Горенштейну и тихо спросил: «Это кто?»
–Лейтенант Дворовый. Очень толковый парень, месяцев пять назад перевелся к нам из Иркутска. Всегда помогал мне в делах о кражах, убийства не любил расследовать, все больше по воровству и махинациям. Вот я и хотел его в УБХСС перевести.
-ОБХСС теперь УБХСС стало называться? – монотонно спросил Летов.
-Да года два назад переформировали.
После того, как вспыхнул последний пакет с магнием и Юлов отошел в сторону, Кирвес позвал к трупу Летова.
Он сразу заметил необычность. Во-первых, труп лежал на спине, а все удары были нанесены спереди. Во-вторых, кисть была отрублена как-то не умело, ее явно рубили раза два, а не отсекли одним ударом как раньше. Летов взял у Кирвеса специальную пластину для измерения глубины удара. Он точно помнил, да и знал по себе (благо война многому научила), что первый удар всегда слабее остальных, а дальше удары становятся все сильнее: человек звереет. Судя по всему, первый удар был нанесен по лицу. На щеке глубина удара лишь около сантиметра. В районе живота удары уже по четыре сантиметра. Проверив ударов пять, Летов понял, что самый глубокий удар был в пять сантиметров, когда на предыдущих трупах глубина была обычно сантиметров по шесть.
