-Не похоже по ним, чтобы они занимались чем-то преступным.
-Никогда не смотри на внешность. Вообще никогда.
-В любом случае, если бы они были связаны с бандюганами, то были бы какие-то следы этого: больше денег, или хотя бы улучшение жилищных условий. А оба они жили в таком свинарнике, что…
-У тебя есть версии случившегося?
Горенштейн пригорюнился, ибо просто не знал, что ответить. – Нет, товарищ подполковник – мрачно ответил он – нету. Я долго думал, и… ничего не подходит.
–Этого стоило ожидать – задумчиво пробормотал Ошкин. – Ступай, дождитесь его матери для опознания. А ты пока подумай, что нужно делать дальше.
В коридоре его поймал мрачный Кирвес.
-Я посмотрел эти четверостишья на отпечатки пальцев – сказал он. – Никаких отпечатков нет вообще. Либо он подкладывал ее в перчатках, либо… в общем, бывают такие, которые себе подушечки пальцев срезают. В 45-ом тут такой был грабитель.
-Знаю о нем – задумчиво ответил Горенштейн. – Давай отчет, я вложу его в дело.
Глава 6.
«…В неких мирах был уничтожен бомбежкой
Наш еще и не строеный уютненький дом»
-– А.Непомнящий
-Товарищи – мрачно начал Горенштейн, стоя у длинного стола – мы с вами имеем четверых зверски убитых за полторы недели, между которыми, по сути, нет связи. Первые двое убитых хотя бы работали на одном заводе, хотя никак не были связаны, а остальные двое вообще жили в разных районах! Один служил тут, в пожарной части, которая на Стрелочном заводе располагается, а второй приехал сюда к собутыльникам из Дзержинского района. Самое ужасное в том, что мы в полном тупике: следственная группа не знает, что делать – никаких свидетелей и улик нет, а убийства все схожи, словно делаются по одному плану. Повторяется одно и то же: пропажа отсеченной кисти, огромное количество ударов, четверостишье из «Левого марша» Маяковского, отсутствие кражи и пропажи чего-либо. Есть предположение, что убийца вообще убивает кого угодно: у него нет четких целей.
Ошкин слушал и кивал головой. Кирвес опустил лицо на свои старые руки, Юлов был как обычно спокоен, Скрябин сидел вытянувшись и с лицом полным уважения слушал своего командира.
Ноябрь уже вошел во вкус. Грязь заледенела, последние листья облетели с деревьев и их голые силуэты резали серое небо. Солнца не было видно уже дня три, лишь ледяной ветер тряс голые ветки, а их бывшие жильцы – листья смерзлись друг с другом в ожидании гниения. Иней покрыл их, и тонкий белый слой ложился на Первомайку, словно пелена на глаза. Календарь с отставанием в один день показывал дату – 17 ноября 1949 года.
