–В смысле? – удивленно спросил сонный Горенштейн.
-Ну… я победил, я вышел из лагеря живым, я вернулся домой, но… эта же победа меня и добила. Лучше бы грохнули меня в лагере. Не мучился бы.
-А ты подумай о том, что теперь от тебя есть польза. Подумай только, ты помогаешь нам ловить такого урода, как этот душегуб. Если б ты умер в лагере, то и я бы подох тут от одиночества, и расследование не шло вообще никак. Если мы его поймаем, а мы его обязательно поймаем, то это будет в первую ногу твоя заслуга. Даже после всего этого дерьма, тебя не забыли и от тебя есть польза, черт побери.
-То есть, ты хочешь сказать, что я еще кому то нужен?
-Как минимум, нам и Родине, да. Этому душегубу место в земле или в лагере на 25 лет. А без тебя мы его хрен поймаем.
Горенштейн взглянул на небо, посмотрев слезящимися глазами на его черную пелену, а потом, быстро опустив голову, неожиданно сказал: «Знаешь, вот как у нас есть Госплан, может он и Там, на Небесах есть? Только там не количество металла и хлеба планируют, а то, какое наказание кому дать и какую благодарность».
-Тогда дай мне контакты того, кто дает наказания – усмехнулся Летов, – я бы побеседовал с ним.
Летов положил голову на согнутые колени и понял: пока дело не будет закрыто уходить нельзя. Рано уходить. Надо сначала поймать, а потом… а потом уже может быть что угодно. И вновь, уже в который раз, в его голове возникал вопрос: зачем, для чего и, главное, каким образом он еще живет? И сейчас в качестве ответа на этот вопрос в его голове всплывали слова Горенштейна, он понимал, что он еще нужен, чтобы поймать и навсегда уничтожить столь опасного преступника. Каким образом он жив – это вопрос на который никогда и никто не даст точного ответа, но вот зачем и для чего – ответ уже был и такой ответ Летова устраивал.
Часы показывали второй час ночи. «Вчерашний день умер вместе со мной» – мрачно пробормотал в пустоту ночи Летов, таращась на блестящий снег. Вокруг раскрывался прекрасный вид зимней природы, вид деревьев, укутанных в ледяное покрывало снега, земли, облепленной этим снегом, в котором отражалась Луна и била по глазам нашим героям. Но, как бы кто зиму не любил, все мечтали о возрождении умершей на зиму природы – лишь елки выстояли в этой битве с осенью и зимой, любящей обгладывать кости деревьев, – но только не Летов – ему смерть уже давно была привычнее.
Так они просидели до утра, пока не разошлись каждый по своему дому. Летов в мир кошмаров и диких картин, а Горенштейн к Валентине, которая его безумно любила. В принципе, он ее тоже, но воспоминания о семье никак не отпускали несчастного капитана, да и само чувство любви уже умерло в его убитой душе. Поэтому он тоже ее любил, но не мог это никак показать, почувствовать для самого себя. К тому же он очень боялся за ее будущее – с ним его у нее нет, он это отлично понимал, но и оставлять ее уже было поздно, она его не отпустит – роковая ошибка была совершена в день признаний в любви.
